— Пойдем, потанцуем? — подхватил он её под локоток. — Расслабимся?
Лена послушно вернулась на танцевальную танцплощадку. Приходилось веселиться.
Было душно. В зале с наглухо закрытыми окнами, практически не оставалось кислорода.
Девушку мучила острая жажда.
После очередной рюмки шампанского мир поплыл и закружился.
Потом (это уже Лена помнила смутно) они жарко обнимались с Мишкой в темном закоулке, где и музыка, и свет были приглушены, а от других гостей их отделяло нечто, похожее то ли на гобелены, то ли на занавес.
У Лены уже начинали саднить губы, когда их уединение нарушило появлением высокой белокурой женщины, чье лицо по-прежнему казалось смутно знакомым.
Мишка встал навытяжку, опустив руки по швам, как нашкодивший пятиклассник перед классным руководителем. Губы женщины вытянулись в узкую полоску, лицо стало злым. Рука наотмашь, унизительно и сочно полоснула по смуглому Мишкиному лицу:
— Сестра, значит? — выплюнула незнакомка. Взгляд скользнул по Лениной фигуре. — Сестричка! И давно с сестрами модно взасос целоваться?
В голове у Лены шумело, делая все происходящее вокруг запутанным и малопонятным:
— Почему вы деретесь? — пролепетала она заплетающимся языком. — И почему кричите? Кто вы вообще, такая?
Женщина засмеялась:
— Какая прелестная маленькая дурочка!
Женщина что-то ещё говорила на повышенных тонах. Мишка то ли оправдывался, то ли огрызался.
Устав от их криков, Лена, покачиваясь, побрела в поисках выхода.
Мишка вскоре догнал её, пытаясь поддержать на крутых ступеньках лестницы. Но Лена вырвалась. Выбравшись на свежий воздух, стала голосовать, пытаясь поймать попутную машину. Забыв, что они приехали сюда на личном авто.
* * *
Проснувшись на следующее утро, Лена почувствовала острейшее отвращение. Ко всему. Сразу. К самому утру, потому что голова раскалывалась, сердце колотилось, тело казалось сделанным из ваты.
— Мне не следовало туда ходить, — сказал Лена бледному отражению в зеркале.
Кое-как дотащившись до ванной, девушка трясущимися руками включила горячую воду и подставила под струю разрывающуюся от боли голову. На несколько блаженных минут мир исчез в брызгах. Стало легче. Но стоило закрутить кран, как тошнота и сердцебиение вернулись обратно.
— Доброе утро, — хмуро заявила Лена, выходя на кухню.
Мишка выглядел так, будто похмелье его не касалось.
Мать молчала, поджав губы.
— А где Олег? — спросила Лена, храня затаенную надежду, что при Олеге мать не станет слишком её распекать.
