За время их тесного общения он уже успел понять, что если настоятельно не намекнуть на необходимость обеда, хозяйка даже не подумает настаивать на организации фуршета.
Левина в ответ состроила презрительную гримасу. Ревниво следя за фигурой, она целыми днями сидела на гречке и на сельдерее, да и попросту не любила готовить.
— После шести есть вредно, — женщина потянулась, подобно большой кошке, откровенно, на показ, зевая.
— А я все равно есть хочу, — упрямо настаивал на своём Михаил. — У меня молодой растущий организм.
— Ох уж эти молодые кобельки, — усмехнулась Елена Григорьевна.
Но все же направилась в сторону кухни, предварительно набросив на плечи Мишкину рубашку, на её фигуре смотрящейся просторным кимоно. Через мгновение с кухни донеслись звуки падающей посуды, отчетливые нецензурные ругательства. Михаил рассмеялся. Его забавляло, что взрослая женщина ведет себя, как девчонка, пасуя перед сковородками.
Стремясь развлечься в отсутствии воюющей с поварешками любовницы, он потянулся к книжному шкафу, где больше половины века без толку пылились, томясь по читателям, шедевры классиков.
Заглянув за корешки книжек, Михаил натолкнулся на старый фотоальбом и не замедлил его оттуда "выудить".
Изображения пухлых младенцев он пролистал сразу. Фотографии взрослых Левиных задержали внимание дольше. Мишка с интересом внимательно рассматривал неизвестных людей. Мужчину с суровым, жестким, замкнутым выражением лица. Женщину, хрупкой внешностью удивительно напоминающую сказочную фею-сильфиду. Угловатого подростка с быстрыми, как росчерк пера, чертами невзрачного невыразительного незапоминающегося лица, — будущего мужа Левиной.
Второго мальчика в детстве легко было принять за девочку, настолько приторным был образ.
— Чем ты занимаешься? — резко спросила Елена Григорьевна, со стуком опуская поднос с едой на прикроватный столик. — Кто разрешал тебе рыться в моих личных вещах?
— Это семья твоего мужа? — поинтересовался Миша, не обращая внимания на ворчание любовницы.
Левина сухо кивнула.
— Извини, — поцеловав её, покаянно промурлыкал вредный мальчишка, — я не думал, что тебя это расстроит.
— Меня это не расстроило, — отрезала женщина, забирая альбом.
— У твоего мужа был очень хорошенький братишка, — заметил ей Мишка.
— Только если ты любитель мальчиков, — презрительно скривила губы Левина. — Давай есть! Ты, помнится, недавно умирал от голода?
Изящным движением кисти она накручивала на вилку бесконечно длинные, грозящие застрять в горле, спагетти. Масла на них явно пожадничали. Макароны плохо проварились и были недосолены. По вкусу кулинарное творение больше всего напоминало подошвы армейских сапог, вздумай кто-то приготовить из сапог кашу, заменив ими топор.
