И Лена прочла. Все. От корки и до корки. Хотя и чувствовала себя при этом предательницей.
Совершенно, кстати, непонятно, почему.
— Н-да, — протянул Серега, ухмыляясь, — абсурдная история. У хозяина дневника явно крыша потекла. Мужик так не должен чувствовать, ясно? И вести себя тоже так, — не должен. Извращенец хренов! При коммунистах "такого" не было.
— Это-то как раз при коммунистах и было, — позволила себе проявить сарказм Лена.
— Ребята, не ссорьтесь, — поморщилась Таня. — Кстати, а почему ты думаешь, что он покончил с собой?
— Мне так кажется, — неопределенно пожала плечами Лена. — А ты думаешь иначе? — поинтересовалась она у подруги.
Пришел Танин черед пожимать плечами. Она не знала, что она думала. Она вообще-то предпочитала по жизни задумываться как можно меньше, предпочитая действие всякого рода релаксации.
— Самое странное, что я также думаю, что акт сведения счетов с жизнь имел место быть! — дурачился Сашка. — Вот ведь дела, — просто тетрадка в клеточку, и вроде ничего "такого" в ней и нет. А ощущение, — будто в паутину сопливую какую-то вляпался.
Лена вздрогнула. Саша вслух озвучил её мысли.
— Угу, — хмыкнул Серега, — ничего "такого". Просто
" Нет лучше влагалища
Чем очко товарища
Пусть пахнет похуже
Зато идет потуже", — с непонятно откуда взявшимся выражением продекламировал Серега.
— Заткнись ты! — Хором закричали девушки.
— А я-то что? — ухмыльнулся Серега. — Сами начали.
— Ну ладно, хватит об этом, — хлопнул по полу ладонью Сашка. — Мне вот кажется, что я знаю, чем мы сейчас с вами займемся. Как насчет небольшого спиритического сеанса? Кто — "за" — поднять руку. А можно и ногу?
Все засмеялись и проголосовали "за".
Лене не нравилось, какой оборот принимало дело. Она успела пожалеть, что рассказала друзьям о своей находке. Но девушка все-таки не находила в себе силы возразить против намечающейся забавы. У неё, как всегда, на возражения и споры не хватало характера.
Пока расчерчивали лист бумаги на две половинки, пока на каждой половинке писали: "да" и "нет"; Лена утешалась мыслью, что при свете дня, отечественная нежить, воспитанная гораздо лучше голливудской, будет действовать в рамках приличия и большего, чем худо-бедно пошуметь водой, себе не позволит. И уж более, чем вероятно, что незнакомец не посмеет явиться и с укором заглянуть ей, Лене, в глаза, обвиняя в разглашении вверенных по секрету тайн.
И все равно она чувствовала себя предательницей. Бог весть знает почему?
