Поняв, что ничего из меня не выжмет, Лена прошла в туалет. Я поплелся за ней. Так, на всякий случай. Не то, чтобы я её подозревал в суицидальных намерениях, я её для этого слишком хорошо знал. Ну, может, помощь, какая потребуется? Тазик там подержать, или ещё что?
Стоял рядом, заботливо держал в руках предварительно смоченное полотенце. Терпеливо смотрел, как её выворачивает на изнанку от отвращения ко мне. Когда ей надоело сидеть в обнимку с унитазом, я протянул ей руку. Но она с силой меня оттолкнула:
— Никогда меня больше не трогай! — С пафосом заявила рассерженная злюка, горя праведным негодованием. — Никогда больше не смей меня трогать своими грязными руками. — Руки, кстати, в этой ситуации были единственным, что осталось чистым. Я их за головой держал. Но ей до нюансов дела не было. — Никогда! — почти прорыдав, завершила чаровница. Ей оставалось только закинуть голову назад, ударив рукой ко лбу. И крики "браво!" из зала обеспечены.
Я аплодировать не решился.
Просто засмеялся в ответ.
Лицо светлого ангела исказилось и, размахнувшись, Лена закатила мне такую классную оплеуху! Закачаешься.
— Мразь, — прошипела она разъяренной кошкой.
— Конечно, — согласился я с очевидным. — А то ты не знала?
— Не знала, — уже с жалостным всхлипом. Ну, за жалостью, это не ко мне. Я никого не желаю. — Я хочу уйти!
— Да разве я мешаю? — пожал я плечами, посторонившись.
Я, правда, не мешал.
— Я никогда тебе этого не прощу!
— А я просить прощения не намерен. За что мне перед тобою извиняться? Я тебя ничем не обижал.
Я никогда и ни у кого не видел такого злого лица, как у этой некогда такой милой девочки.
— Ты пожалеешь о том, что так со мной обошелся, — тихо, на сей раз без всяких эмоций, сказала Лена.
— Вряд ли, если быть до конца честным.
— Я всем расскажу о вас.
— Да сделай милость, — отмахнулся я. — С меня вся дурная слава, как с гуся вода.
Она встала, отряхнулась и ушла.
Костя причитал, стонал и охал.
— Да ладно тебе, — рассмеялся я, обнимая его за шею и увлекая к кровати. Костя не сопротивлялся, большой, как медведь, и послушный, как теленок.
Зачем все это было мне нужно, спрашиваю я самого себя?! К черту! Ведь я не люблю мужчин вообще, и Костю, как представителя нашего мужского племени в своей постели, в частности, я тоже не люблю. Самое страшное, не знаю ответа я на простой вопрос: зачем?
Я болен. Наверное, это так. Головные боли почти не проходят. И мне хочется, чтобы боль стала больше, ярче, поглотила бы меня полностью, целиком.
