"Так что поиграть здесь теперь уже невозможно", — оценила Маша увиденное.
Она открыла глаза и, постояв немного, развернулась и зашагала в обратном направлении с мыслью, что прогулка оказалась неудачной, и что вместо радостной встречи с детством пришло лишь огорчение.
— Что так быстро нагулялась? — спросила её мать, когда она уже прямиком через двор проследовала в сад.
— Смотреть просто не на что, да и видимо не зачем, — ответила дочь мимоходом.
Сад для неё превратился в своеобразную штаб-квартиру, где можно было посидеть в тени любимых деревьев, где не было так душно и сумрачно, как в доме с закрытыми от солнца на день окнами. Где не работал постоянно телевизор, без которого уже не мог обходиться пенсионер отец, а звуки новостных заставок замещались шелестом листьев под напором ветерка, чириканьем воробья, жужжанием насекомых и прочим природным шумом, который гармонично воспринимался организмом, как естественная среда обитания, и позволял тому отдыхать и работать одновременно.
У Марии ещё со школы осталась привычка, если позволяла погода, готовить все устные уроки в саду. Подготовка к выпускным экзаменам тоже прошла здесь, быстро и успешно. Девчонки удивлялись:
— Маш, поделись секретом, как ты успеваешь выучивать в два раза больше билетов, мы пробовали в своих садах, но у нас всё равно не получается, сад, что ли, твой особенный.
"Да, сад действительно особенный, когда его любишь. Вот только непонятности получаются, любила и люблю природу, а пошла учиться на физика, не на лирика или ботаника, и ещё странно, что и физика нравилась. Парадокс. Теперь уже как физику нужно ответить, где и когда область пространства-времени претерпела разрыв и приобрела иные патологические свойства. Ведь где-то в пространстве записано время, а во времени хранится пространство, одно вытекает из другого и снова в него вливается. Как проникнуть в такую сингулярность, если неземные технические средства возносят к облакам, а сознание тормозит и приземляет. Расширить сознание, освободив от мусорного нагромождения, так как это сделать, если одно вытекает из другого".
Так Маша рассуждала по поводу сада.
Она расположилась в кресле под деревом, отец достал из сарая блок кресел трёхместных откидных, таких же, как в клубе, доставшийся им в наследство от колхозного красного уголка, привезённого на празднование по случаю ухода матери на пенсию. Он остался в вечное пользование потому, что не был вывезен вовремя, а потом и везти стало некуда, так как не стало ни красного уголка, ни самого колхоза, в котором всю жизнь проработали родители.
