Без каблуков, подумал он, эта женщина похожа на кошку.
Фиалковые глаза искоса поглядывали на него, внимательно следя за произведенным эффектом. Дон Хайме старался казаться невозмутимым.
– Какие рапиры вы предпочитаете? – спросил он, полуприкрыв веки; солнечное сияние, в котором купалось ее чувственное тело, ослепило его. – Французские, испанские или итальянские?
– Французские. Мне нравится, когда мои пальцы свободны.
Маэстро удовлетворенно кивнул. Он тоже любил рапиры французского типа, без гарды, с изящной тонкой ручкой. Он подошел к висящим на стене рапирам и задумчиво осмотрел их. Быстро прикинув ее рост и длину руки, он выбрал подходящую рапиру – великолепное оружие толедской работы, гибкое и тонкое как тростинка. Адела де Отеро взяла рапиру, глядя на нее с восхищением; неторопливо обхватила правой кистью рукоятку, взвесила и, повернувшись к маэстро спиной, уткнула наконечник в стену, заставив рапиру максимально согнуться. Завороженная ее великолепием, она восхищенно взглянула на дона Хайме; ее пальцы с нежностью поглаживали гладкий металл: так мог вести себя только знаток, способный по достоинству оценить качество оружия столь высокого класса.
Дон Хайме протянул ей стеганый нагрудник и помог надеть его; зацепляя крючки, он невольно коснулся кончиками пальцев тонкого шелка блузки. Чуть слышный аромат розовой воды опьянил его. Он старательно застегнул нагрудник, смущенный близостью изящно склонившейся вперед прекрасной шеи; матовая кожа нежно светилась из-под густых волос, собранных перламутровой заколкой. Застегнув последний крючок, маэстро с неудовольствием обнаружил, что его пальцы дрожат, чтобы скрыть охватившее его волнение, он поспешно принялся расстегивать свою куртку и завел банальный разговор о том, как важен нагрудник в учебных поединках. Адела де Отеро тем временем надевала кожаные перчатки; она бросила быстрый взгляд на дона Хайме, недоуменно слушая его неожиданно страстную речь.
– А вы, маэстро, пользуетесь нагрудником? Дон Хайме снисходительно улыбнулся.
– Иногда, – ответил он и, повесив на спинку стула куртку и платок, подошел к стене и снял французскую рапиру с квадратной гардой. Небрежно взяв ее под мышку, он встал перед ученицей, которая замерла на помосте в ожидании поединка, держа рапиру острием к полу. Ее ступни касались одна другой под прямым углом, пятка правой ноги прижата к пятке левой. Стойка была безупречной: в любой момент она была готова к защите и нападению. Дон Хайме внимательно изучал ее позу, не заметив, однако, ни малейшей погрешности. Одобрительно покачав головой, он надел перчатки и указал на защитные маски. Они молча стояли друг перед другом. Адела де Отеро отрицательно покачала головой. – Надо закрыть лицо, сеньора де Отеро. Вы же знаете, рапира…
