– Что у вас было общего с Мэтью? – повторил вопрос Кубитакэ, проигнорировав его слова.
Майко тоже не отставала:
– Вы слышали слово: «Микаинайт»? Ответьте, пожалуйста. Хоть что-нибудь.
– Микаинайт… Знаете, да? – настаивал Куби.
– Считайте, что я потерял память. Я ничего не помню.
– Что ты корчишь из себя! – цыкнул на него Кубитакэ, начиная раздражаться.
Майко приструнила своего спутника и извинилась за него. Она заметила, что при слове «Микаинайт» выражение лица Окаяма немного изменилось.
– Если вам что-то нужно, скажите. Мы могли бы принести вам передачу.
– Даже если вы принесете мне передачу, вам это не поможет.
– Хорошо. Дело в том, что нас попросила мать Macao-Мэтью. Она ищет сына. Она готова схватиться, как за соломинку, за любую информацию о сыне, даже самую ничтожную. А если никаких зацепок нет, она хотела бы сделать все возможное для человека, которому обязан Macao. He стесняйтесь, скажите, пожалуйста. Конечно, мы не собираемся расспрашивать вас о чем-то, чего вы не хотели бы вспоминать. Вы хотите начать новую жизнь. Я тоже совсем недавно бросила прежнюю работу и теперь выполняю различные поручения.
– Я так давно не видел красивых женщин. Чувствую себя неловко, – Окаяма понемногу стал превращаться в обычного мужчину средних лет.
Кубитакэ внезапно рассмеялся:
– Комната для свиданий ужасно напоминает «комнату для подглядывания» в квартале Кабуки-тё.[22] Майко, этот мужик на тебя пялится.
Выражение лица Окаяма вновь приобрело жесткий и холодный оттенок. Кубитакэ, идиот, кто тебя за язык тянул…
– Господин Окаяма, когда вы последний раз виделись с Мэтью?
– Мэтью? Я не имею никакого отношения к этому человеку. Я могу продолжить свою работу?
У тебя взгляд поганый
Из-за Кубитакэ первая встреча с Окаяма закончилась безрезультатно, но, после того, как он получил передачу с книгами и продуктами в преддверии второго свидания, на адрес мадам Амино пришло письмо. Майко отправилась в особняк Амино в Камакура. В тот день шел дождь, у мадам был приступ ревматизма, и совещание по разработке плана действий проходило у нее в спальне.
Письмо было написано скорописью карандашом и напоминало признание в адрес Мэтью. Автор по-детски говорил только о себе, всячески подчеркивая, сколь дружеские чувства он питал по отношению к Мэтью. Как бы там ни было, у читающего это письмо складывался четкий его образ. Мадам Амино сказала Майко, что читать ей было неприятно. Точки и черточки маленьких иероглифов превращались в волосы Мэтью, в его голос, в его улыбку. А Майко подумала, что в этом случае не стоит давать волю воображению. Герой этого письма – не Мэтью, а плод прихотливой фантазии Окаяма.
