Майко подумала: «Пусть наступит великий кризис». Пусть этот идиотский вертящийся мир отмоется, как во время всемирного потопа, и откроет свое светящееся обнаженное тело. И тогда можно будет сразу отличить красивое от безобразного.
Расскажи про Микаинайта!
Хотя Майко приняла решение доверять не деньгам, а мадам Амино, заказчику работы, она не испытывала ни сомнений, ни беспокойства. Прежде всего, она верила в собственную чистоту и благоразумие. Кроме того, недостаток сведений, необходимых для поиска человека, как раз избавлял ее от лишних хлопот. Просто встречайся с людьми и слушай, что они тебе расскажут. Можно представить себе, будто берешь у них интервью. К тому же есть шанс найти нового партнера, что тоже неплохо. Заниматься планированием новой жизни, при этом получая зарплату, – то же самое, что развлекаться на стипендию. Майко была полна оптимизма. Миром движут не деньги, а люди. Люди с ужасными привычками.
Сведений, которые мадам Амино предоставила Майко, было недостаточно даже для того, чтобы точно установить имя разыскиваемого сына. Его настоящее имя было Macao Фудо, но когда его усыновили, ему наверняка дали новую фамилию, а может, и имя. Как бы там ни было, мадам Амино называла своего сына Macao Фудо. Группа крови первая. Волосы черные. Глаза карие. От поясницы до копчика – четыре родинки в одну линию. Мадам сохранила фотографию сына, сделанную, когда ему было три года. Это зацепка, с помощью которой можно было представить, как выглядит Macao теперь. Если обработать эту фотографию на компьютере, то получится нынешний образ двадцативосьмилетнего Macao. Он, несомненно, казался привлекательным. У него было благородное лицо, но ровное, как песчаная дюна, отчего, строго говоря, оно выглядело придурковатым. С бородой он бы смотрелся посолиднее.
Лицо человека меняется поразительным образом в зависимости от того, как он живет и о чем думает. Поэтому и ровное, как дюна, лицо Macao, вполне вероятно, утратило то выражение, какое было у него в три года, подобно тому, как волны смывают барханы. Компьютер не мог показать лицо мужчины, на котором отразился период жизни с трех до двадцати восьми лет.
Целоваться с пускающим слюни двадцативосьмилетним мужиком? Нет уж, увольте, подумала Майко.
Помимо фотографии мадам Амино сохранила одну вещь, с которой трехлетний Macao никогда не расставался.
Это была подушка Macao, он всегда таскал ее с собой, как Линус[16] – свое одеяло. Вата, которой она была набита, вся истерлась и вылезла. Подушка выглядела ужасающе, как крыса, раздавленная автомобилем.
