Когда молодой человек приблизился, раненый приподнялся на локте и, словно при виде призрака, застыл безмолвно, вытаращив глаза и раскрыв рот.
Потом, когда молодой человек отошел, Латиль прошептал:
— Граф де Море!
И он снова упал на стол.
Что касается капуцина, то он, как только лже-Жакелино сделал первые шаги по залу, надвинул на лицо капюшон, словно боясь, что молодой человек его узнает.
VIII. ЛЕСТНИЦЫ И КОРИДОРЫ
Выйдя из гостиницы «Крашеная борода», граф де Море, чье инкогнито нам нет больше нужды сохранять, спустился по улице Вооруженного Человека, свернул направо, пошел по улице Белых Плащей и постучал в дверь особняка герцога Генриха II де Монморанси; особняк имел два входа: один с улицы Белых Плащей, другой — с улицы Сент-Авуа.
Без сомнения, сын Генриха IV был вполне своим человеком в доме: едва он вошел, как юный паж лет пятнадцати схватил канделябр с четырьмя рожками, зажег свечи и пошел впереди.
Принц последовал за ним.
Апартаменты графа де Море находились во втором этаже; паж зажег в одной из комнат два канделябра, подобных первому, потом спросил:
— Будут у вашего высочества какие-либо приказания?
— Ты занят сегодня вечером у своего господина, Галюар?
— Нет, монсеньер, я свободен.
— Хочешь пойти со мной?
— С огромным удовольствием, монсеньер.
— В таком случае оденься потеплее и возьми плащ поплотнее: ночь будет холодная.
— Ого! — воскликнул юный паж, приученный своим хозяином, усердным посетителем дамских салонов, к подобным приятным неожиданностям. — Кажется, мне надо будет стоять на страже?
— Да, и на почетной страже: в Лувре. Но, слушай, Галюар, никому ни слова, даже твоему хозяину.
— Само собой разумеется, монсеньер, — с улыбкой отвечал мальчик, приложив палец к губам, и повернулся, чтобы уйти.
— Подожди, — сказал граф де Море, — у меня есть для тебя еще несколько распоряжений.
Паж поклонился.
— Ты сам оседлаешь лошадь и сам вложишь в седельные кобуры заряженные пистолеты.
— Одну лошадь?
— Да, одну: ты сядешь на круп позади меня. Вторая лошадь может привлечь внимание.
— Приказания монсеньера будут выполнены в точности.
Пробило десять часов; граф, прислушиваясь, считал звенящие бронзой удары.
— Десять часов, — сказал он, — это хорошо; ступай, и чтобы через четверть часа все было готово.
Паж поклонился и вышел, исполненный гордости от доверия, оказанного ему графом.
А граф выбрал в своем гардеробе костюм дворянина, простой, но изящный: камзол гранатового бархата и голубые бархатные штаны; воротник и манжеты тонкой батистовой рубашки были отделаны великолепными брюссельскими кружевами. Он натянул длинные, до колена, сапоги буйволовой кожи и надел серую шляпу, украшенную двумя перьями в тон костюму, то есть голубым и гранатовым, скрепленными бриллиантовой застежкой; завершила все богатая перевязь, в которую была продета шпага с эфесом золоченого серебра и стальным клинком — одновременно предмет роскоши и орудие зашиты.
