Был чудесный теплый день, может быть, из последних в этом году. Мы отдыхали на сене, сметанном в стог наполовину. Я кусал горьковатый кончик травинки, глядел в синее-синее небо. Я промолчал.
- Ты тоскуешь? Хочешь летать? - она провожала глазами маленькое облачко, ползущее на запад. - Говорят, летчик не может не летать. Иначе он затоскует и умрет, как птица в клетке. Это правда?
- У тебя бывает такое чувство, будто ты разрываешься на части? - спросил я. - Одна половинка души хочет одно, другая...
- Конечно. У меня теперь всегда такое состояние. Раньше я точно знала, чего хочу, раньше так все было просто, то есть, разумеется, не просто... но понятно. А теперь... Эта проклятая война когда-нибудь всех нас погубит... Скажи, как все сложится? Ведь ты все знаешь наперед.
- Будет большая война. Все страны втянутся в нее... И когда покажется, что спасения уже нет, наступит перелом. Фашистов разобьют, наступит мир. Страны запада восстанут из пепла как птица Феникс, обретут небывалое могущество... А та страна, чей вклад в войну будет едва ли не решающим, начнет потихоньку разлагаться, прогнивать, распадаться на части, чтобы в конце концов части эти обратились в прах...
- Судя по тону твоему, ты имеешь в виду свою страну?
- Я все пытаюсь понять, чем вы таким особенным отличаетесь от нас?
- Чтобы это понять, надо стать британцем.
- Ты хорошая женщина. Но я хочу домой.
- Я понимаю твои чувства и кое-то сделала для тебя в этом направлении... Я связалась с сослуживцем мужа Конрадом Чеширом, полковником авиации. У них не хватает пилотов, а ты хочешь летать... Ты осознал, что фашизм - зло...
- Глупенькая, я всегда это знал. Просто у меня были свои мотивы.
- А теперь?
- И теперь я за вас не буду воевать.
- Почему?
- Не знаю. То есть я, безусловно, за демократию, но это не значит, что я за вас буду воевать. Видишь ли, из правого легко сделаться неправым. А вот обратная дорога - ох, как трудна. Вы будите гордится своими успехами, и не без основания... Вам покажется, что вы всегда правы... И тогда вы понесете людям зло, даже сами того не замечая. Вот я против чего. Если мне предложат место пилота в английской эскадрильи, я приму предложение. Но вылет мой будет без возврата.
Она очень долго молчала. В душе ее происходила жестокая борьба, это отражалось на ее лице. Из битвы она вышла тяжело травмированной морально.
- Хорошо, я помогу тебе, - сказала Джейн, не до конца веря своим словам. - Хотя мне не легко будет лгать. Если бы ты знал, какая для нас это мука. Извини, - спохватилась она, - для вас, разумеется, тоже... Просто ты поставлен в такие условия, что иначе нельзя...
