Итак, Англия решительно не подходила. Сережа еще немного поразмыслил и решительно вывел: «Как выжить одному, коль рушится Страна?» Вот так. И никакой Англии. Пусть сначала второй фронт откроют, а там посмотрим…
В местной газете стих приняли «на ура». Киплинг был у властей не в моде, поэтому Сережа — исключительно ради пользы дела — подписался собственным именем. В конце концов, ему было чем гордиться. Пионеры читали его перевод на импровизированных концертах в свердловских госпиталях — наряду со стихами Симонова и Суркова.
Концерт-то его и сгубил. Правда не госпитальный, другой — праздничный, на День Чекиста. Сережу арестовали по обвинению в распространении контрреволюционной пропаганды в военное время. На первом же допросе следователь предъявил ему пожелтевший от времени листок крымской белогвардейской газеты 1919 года. Там красовался — слово в слово — сережин перевод злосчастного стихотворения Киплинга, подписанный, понятно, кем-то другим. Текст выглядел удивительно актуально на фоне прочих заметок, описывающих зверства красных, массовые расстрелы, тотальное наступление торжествующих хамов на гибнущую Россию… В последней строчке, вместо «Англии», стояло: «Страна».
Андреев счастливо избежал расстрела, но прошел через все адовы круги Черной Планеты — Колымы. После смерти Усатого Вурдалака он вернулся в родной Свердловск — искать разгадку неимоверного совпадения, стоившего ему двенадцати лет лагерей. Рылся в библиотеках, читал специальные исследования и популярную литературу, съездил в Крым, в попытке отыскать следы сгинувшего белогвардейца… Все впустую. Наконец, Сергей Сергеевич махнул рукой и смирился с необходимостью продолжать жить в недоумении. Правда, время от времени он еще просматривал новые материалы по Киплингу, но делал это скорее по инерции.
Новый след всплыл почти двадцать лет спустя, в середине семидесятых. В некоей полузакрытой диссертационной работе Андреев наткнулся на перепечатку из израильского русскоязычного журнала времен Войны Судного Дня. Перевод был подписан неизвестным именем — видимо какой-то любитель поразился неимоверной актуальности киплинговского текста и решил перевести его на русский. Тогда и в самом деле Израилю приходилось несладко: египетские дивизии форсировали Канал, сирийские танки стояли на Голанах, готовясь к решающему броску на Хайфу… Что же касается перевода — он слово в слово повторял до боли знакомый вариант Андреева и безымянного беляка. Включая деталь со «Страной».
