— Он это сказал? — Трейджер вылез из постели, зажег свет и, нахмурившись, сел в кресло.
Лорел натянула одеяло до подбородка.
— Ну и что ответила ты?
Девушка колебалась.
— Я не могу тебе сказать. Это только между Доном и мной. Он сказал, что так нечестно — я всякий раз рассказываю тебе о том, что происходит между нами. И он прав.
— Прав? Но я рассказываю тебе все. Разве ты не помнишь, что мы…
— Я знаю, но…
Трейджер покачал головой. Его голос стал спокойнее.
— Что происходит, Лорел? Мне вдруг стало страшно. Я люблю тебя, ты помнишь? Как все могло так быстро перемениться?
Ее лицо смягчилось. Она села и протянула к нему руки, одеяло упало, обнажив ее полную мягкую грудь.
— О Грэг! Не тревожься! Я люблю тебя и всегда буду любить, но так получилось, что теперь я и его люблю. Ты понимаешь?
Успокоенный Трейджер обнял Лорел и страстно поцеловал в губы. Потом он оторвался от нее.
— Послушай, — сказал он, пытаясь суровостью скрыть дрожь в голосе, — кого ты любишь больше?
— Тебя, конечно, всегда тебя.
Он улыбнулся и снова поцеловал Лорел.
— Тебе все известно, — начал Донелли. — Наверное, нам нужно об этом поговорить.
Трейджер кивнул. Они сидели за кулисами театра, трое его трупов стояли у него за спиной, словно стража.
— Хорошо. — Он посмотрел на Донелли, и его улыбающееся лицо стало суровым. — Лорел просила меня, чтобы я делал вид, что ничего не знаю. Она сказала, что ты чувствуешь себя виноватым. Но трудно притворяться, что ничего не происходит, Дон. Пришло время поговорить начистоту.
Донелли опустил глаза и засунул руки в карманы.
— Я не хочу причинять тебе боль, — сказал он.
— Тогда не делай этого.
— Но я не могу притвориться, что я мертв. Я живой. Я тоже ее люблю.
— Предполагается, что ты мой друг, Дон. А любовь — это нечто другое. Так ты только причинишь себе боль.
— У меня больше общего с Лорел, чем у тебя.
Трейджер молча смотрел на него. Наконец Донелли поднял взгляд и тут же вновь опустил глаза.
— Я не знаю… О Грэг! Лорел все равно любит тебя больше — так она сама сказала. И я не могу рассчитывать… У меня такое ощущение, будто я нанес удар тебе в спину. Я…
— Послушай, Дон, перестань, ты не наносил мне удара в спину, не говори так. И если ты ее любишь, что ж, тут ничего не поделаешь. Надеюсь, все закончится хорошо.
А ночью, когда они лежали в постели, он сказал Лорел:
— Я беспокоюсь за него.
Его лицо, прежде такое загорелое, стало пепельно-серым.
— Лорел? — прошептал он, не веря.
— Я больше не люблю тебя. Мне очень жаль, но это так! Иногда наша любовь казалась мне настоящей, но сейчас она развеялась, как сон. Даже не знаю, любила ли я тебя когда-нибудь.
