В понедельник Бубнов так и не позвонил и не объявился. Но Эллочка была спокойна. Во вторник перед работой она еще тщательнее уложила волосы, шикарнее оделась, ярче накрасилась. За ней, как она это делала время от времени от доброты душевной, заехала на своем «Форде Сиерра» Маринка. Оглядела с ног до головы сияющую, уверенную в себе, порхающую Эллочку и осталась довольна.
Эллочка порхала еще ровно полдня. Порхала из кабинета в кабинет, от Малькова к Кузнецову, от Белоножко к Кауфману, старательно исполняя свои должностные обязанности, порхала от зеркала в туалетной комнате к зеркалу в приемной генерального, старательно разглядывая себя, порхала просто по длинным коридорам заводоуправления, старательно демонстрируя всем свою новую надпись на лбу. «Я свободна! – старательно сияла ее новая надпись. – Я умею и люблю флиртовать. Вы, мужчины, окружающие меня, прекрасны, вы все мне интересны, все нужны мне, но не более, чем для легкого флирта».
Иными словами, Эллочка старалась показать всем и себе в первую очередь, что она в этом мире понимает все правильно, что она знает все мировые законы, видит все мировые нити и точно следует им.
И продолжалось это в высшей степени экзальтированное Эллочкино порхание ровно до того момента, как она налетела на выходивших из профкома Бубнова под ручку с Драгуновой...
Драгунова сухо поздоровалась с и.о. редактора, Бубнов и вовсе равнодушно скользнул по ней взглядом.
И тут Эллочка поняла все.
Эллочка на самом деле поняла все.
На сей раз не о мире. На сей раз о себе.
Эллочка вбежала в свой кабинет, запрыгнула в кресло, забилась в него с ногами и затихла.
Проклятые качели, подкинув ее к блестящим небесам, снова жестоко сбросили вниз.
Эллочка не хотела флирта. Не хотела она этой простой и ясной для всех участников игры под названием «флирт». Эллочке хотелось настоящего. Настоящих людей рядом, настоящих отношений и самой что ни на есть настоящей любви. И снова слышался ей стук копыт, и ежилась она в своем маленьком душном кабинетике от промозглых сибирских ветров. И хотелось ей идти куда-то, за кем-то, чтобы этот кто-то, единственный и любимый, держал ее за руку, и идти за ним слепо, доверившись, крепко сжимая теплую и родную руку, и не бояться ничего.
