– Что, опять расстрадалась по своему красавцу? – Дуська толкнула Леночку локтем. – С лица – воду не пить!
– Но что я могу поделать, если мне только красивые нравятся?! – огрызнулась та. – Не хочу я с уродом жить.
– Ничего-то ты в жизни не понимаешь. Вразумила бы я тебя, да лень.
– Тебя послушать, так все в жизни должно быть серьезно, обстоятельно. А мне хочется стремлений, порывов! – перекрикивая шум автострады, возмутилась Леночка.
– Что? – не расслышала Дуська. – Стремления порыгивать?..
– Да ну тебя! – окончательно обиделась Леночка.
– Да ладно тебе... – Дуська покосилась на нее и подмигнула, посмотревшись в зеркало заднего вида, кокетливо поправила прическу.
Полное ее имя звучало как Дульсинея – Дуськин папа обожал «Дон Кихота». В младших классах школы над ней смеялись, в средних, когда каждому изо всех сил хочется хоть чем-нибудь выделиться, завидовали, в старших – привыкли. Но всегда звали Дуськой. Дульсинея для всех было слишком длинным, чтобы каждый раз выговаривать целиком.
Дуська была высокой блондинкой с грудью четвертого размера. Интеллигентное лицо и два высших образования не спасали: мужики роились вокруг, как мухи над банкой варенья, и хотели, как и эти мухи, только одного: урвать себе побольше. Неудивительно, что Дуська была феминисткой.
Для нее мужчина по определению был чем-то похожим на конфету. Пожевала, если не понравилось – выплюнула, понравилось – съела, выкинула обертку и пошла дальше.
«Мужчины – это проходные дворы, – говорила Дуська, – их надо проходить, проходить, понимаешь?»
И она проходила, не задерживаясь, гордо вскинув голову и цокая каблуками.
Большинство женщин собственную эмансипацию восприняли и до сих пор понимают неправильно. По их логике, чтобы добиться успеха в обществе, построенном мужчинами и для мужчин, надо носить брюки, курить и пить наравне с мужиками, а главное – копировать их поведение. Над такими «дамами» Дуська веселилась от души.
