– Ну, может, правда – у мужчин другая физиология? Им хочется оплодотворить как можно больше... Это инстинкт, с которым трудно совладать, – промямлила Леночка.
– У сучек, кстати, если уж говорить про животных, тоже инстинкт – спариться с возможно большим количеством кобелей. Чтобы уж наверняка. И что? Мы тут бегаем и спариваемся со всеми? Люди тем и отличаются от животных, что способны контролировать свои инстинкты, – моментально отмела подобное оправдание мужской неверности Дуська. – Я тебя не понимаю. Для тебя что, нормально, когда мужик изменяет?
Леночка помотала головой.
– Да пусть он какие угодно оправдания придумывает! Тебе это неприятно, тебе от этого плохо, больно – почему ты должна терпеть измену? За шкирку и на пол. Или об стенку. Потому что это уже не «колбасу съесть». Это уже что называется – «в тарелку нагадить».
Леночка не смогла ни на пол, ни об стенку. Она ему все простила.
Два дня Коленьки не было. На третий позвонила Катька:
– Слушай, у меня тут твой Коленька сидит. Похудел весь, сбледнул. Ему гордость не позволяет самому вернуться. Позвони ты ему, позови, скажи, что простила. Пропадет ведь мужик. Ну оступился, ну бывает... Он тебя любит.
А к Леночке все три дня наведывался Феденька. Приносил шоколадки. Рассказывал анекдоты. Но о Коленьке старался не говорить.
– Что делать – пускать обратно? – спросила она его напрямик.
Феденька потупился и засобирался домой.
Тогда Леночка позвонила Дуське.
– Ты с ума сошла! – заорала та в трубку. – Он тебе изменил, он предал тебя. Он три месяца спал с другой женщиной, а тебе говорил, что любит. И после этого, видите ли, ему гордость не позволяет первому попросить прощения! Да он к тебе на коленях ползти должен, умолять, стоять ночами под твоими окнами, чтобы ты снизошла до него. Вот тогда и будешь решать: прощать или нет.
– Ты что, – отмахнулась Леночка, – это с его-то характером! Он позвонить-то боится... Дусечка, ну он же раскаялся! Ну он же меня любит!
Из всего сказанного Катькой для нее, бесспорно, самым значимым было то, что Коленька ее любит.
– Если ты ему позвонишь первая и позовешь обратно, я тебя уважать перестану, – сказала Дуська и отключилась.
Леночка понимала, что подруга права. Она три часа себе внушала, что подруга права. Она три часа себя убеждала, что нельзя ему звонить первой. Нельзя, потому что он, как мужчина, должен сам переступить через свою гордость и совершить настоящий поступок. Она думала об этом ровно три часа. Через три часа она ему позвонила.
