Я пришла на следующий день и снова получила отказ. После этого я не спала всю ночь, а на третий день снова отправилась в храм. Всей душой я желала инициации, желала всеведения, чувствуя свое сознание отупевшим и омертвевшим из-за того, что оно заключено в теле. Но все равно я хотела все знать, проникнуть во все тайны природы. Зачем мне ждать, если физическая любовь мне безразлична? Я знаю, что она нужна для продолжения рода и не попаду в эту ловушку природы. Мужчины интересуют меня только в той мере, в какой они восхищаются моей красотой. Все они делают это, и мне этого вполне достаточно, мое тщеславие удовлетворено. Так бывает в обществе других людей, но когда я одна, я хочу только инициации.
И в третий раз Птахотеп принял меня в той же маленькой комнате. Как слепа и глуха была я! Как будто Птахотеп не видел ясно всего, что случится со мной в будущем. Но даже он должен был подчиниться божественному закону и спокойно наблюдать, как я лечу в бездну, чтобы потом выбираться из нее своими собственными силами.
Он знал без слов, зачем я пришла и сказал: "Ты третий раз просила инициации, несмотря на мой отказ. У Сыновей Бога есть закон: если член нашего рода трижды просит об инициации, мы не можем ему отказать. Значит, инициация нужна ему, несмотря на связанный с этим риск. Я поговорю с твоим физическим отцом о твоем режиме во время подготовки к инициации. Обычно неофиты все это время живут в храме, но для тебя придется сделать исключение, чтобы ты могла выполнять при дворе обязанности жены фараона...".
Мне хотелось броситься ему на шею, но я постаралась показать ему, что могу контролировать себя и осталась стоять неподвижно, только глазами выражая свою радость. Он улыбнулся и сказал: "Считай то, что ты сделала в своих мыслях, уже сделанным на самом деле; никогда не забывай этого!"
Тогда я бросилась к нему и расцеловала в обе щеки. "Я вижу, что у тебя громадный самоконтроль", -- сказал Птахотеп, и на этом мы расстались.
Услышав о предстоящем посвящении, моя верная служанка разразилась плачем, считая, что мне грозит несчастье. Она сказала, что боится вспышек молний и грома, время от времени вырывающихся из пирамид, что мне придется столкнуться с этим. Я успокоила ее, как могла, но стала раздумывать над ее последними словами. Действительно, еще ребенком я видела молнии и слышала гром, идущие из пирамид, а после этого шел дождь. Мне всегда казалось, что это в порядке вещей, но теперь, готовясь к посвящению, я надеялась узнать тайну, скрывающуюся за этими явлениями.
