— Вы — славное и верное существо, Элиза, и вы преданы своей хозяйке. Не опасайтесь: после того как госпожа станет моей женой, всем этим «спиритическим делишкам», как вы их называете, придёт конец. У мадам Добрюль не будет никаких сеансов.
Элиза просияла.
— Честное слово?
Её собеседник кивнул с серьёзным видом.
— Да, — отвечал он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к ней, — да, пора с этим кончать. Симонэ наделена дивным даром, которым вольна пользоваться по собственному усмотрению, но она уже сыграла свою роль! Как вы только что заметили, Элиза, госпожа чахнет и бледнеет не по дням, а по часам. Самое трудное и мучительное в жизни медиума — страшное нервное напряжение. Вместе с тем, Элиза, ваша хозяйка — лучший медиум в Париже, если не во всей Франции. К Симонэ стремятся попасть люди со всего света, ибо знают, что с ней можно не опасаться ни ловкого надувательства, ни шарлатанства.
— «Надувательства»! — презрительно процедила Элиза. — Ещё чего! Мадам не способна провести и младенца, даже пожелай она этого!
— Она — сущий ангел! — пылко воскликнул молодой француз. — И я… я сделаю всё, что в силах сделать мужчина, чтобы дать ей счастье. Вы мне верите?
Элиза расправила плечи и заговорила просто, но с некоторым достоинством:
— Я служу у госпожи не первый год, месье, и не кривя душой могу сказать, что люблю её. Если б я не верила, что вы обожаете её, как она того достойна, я бы разорвала вас в клочья!
— Браво, Элиза! — Рауль рассмеялся. — Вы — настоящий друг и, должно быть, одобрите моё решение настоять, чтобы ваша хозяйка бросила всех этих духов и прочий спиритизм.
Он ожидал, что женщина воспримет это шутливое замечание с улыбкой, но её лицо почему-то сохранило мрачно-серьёзное выражение, и это удивило Рауля.
— А что, если… — нерешительно молвила Элиза, — что, если духи так и не оставят её, месье?
— О! Что вы хотите этим сказать? — Рауль вытаращил на неё глаза.
— Ну… я говорю, что будет, если вдруг духи так и не отвяжутся от неё? — повторила служанка.
— Вот уж не думал, что вы верите в духов, Элиза.
— А я и не верю, — в голосе Элизы зазвучали непреклонные нотки. — Какой дурак в них поверит! И всё-таки…
— Так-так.
— Мне трудно объяснить вам это, месье. Понимаете, я… мне всегда казалось, что эти медиумы, как они себя величают, — просто хитрые прохиндеи, которые надувают несчастных, лишившихся своих близких. Но госпожа совсем не такая. Госпожа хорошая. Она честная и… — Элиза понизила голос, в её речи зазвучали нотки благоговейного трепета: — Ведь всё получается. Никакого обмана. Всё выходит, и именно этого я боюсь. Потому что, я уверена, месье, всё это не к добру. Это противно природе и всемилостивейшему Господу нашему. И кому-то придётся за это расплачиваться.
