— Он давно служил у сэра Рубена?
— Почти девять лет.
— Долгий срок, — задумчиво сказал Пуаро, — очень долгий, чтобы служить одному человеку. Наверное, этот мистер Трефузис хорошо изучил все привычки своего шефа?
Леди Аствелл подозрительно вскинула брови.
— На что это вы намекаете? По-вашему, это должно иметь какое-то отношение к убийству?
— Так, одна маленькая идея, — хмыкнул Пуаро. — Ничего особенного, по крайней мере пока. Просто одна маленькая, но очень любопытная мыслишка относительно психологии людей, вынужденных находиться в услужении.
Леди Аствелл продолжала удивлённо разглядывать его.
— Вы ведь и в самом деле очень умный, не так ли? — наконец спросила она. В голосе её появилась нотка сомнения. — По крайней мере, я так слышала.
Эркюль Пуаро расхохотался, но было заметно, что он польщен.
— Может быть, и вы, мадам, в скором времени удостоите меня подобным же комплиментом. Но давайте всё-таки вернемся к мотиву этого злосчастного убийства. Расскажите мне обо всех, кто в это время находился в доме. Я хочу сказать, когда произошла трагедия.
— Здесь был Чарльз, разумеется.
— Он ведь племянник вашего мужа, мадам, а не ваш, я угадал?
— Да, Чарльз — единственный сын сестры Рубена. Она вышла замуж за довольно состоятельного человека, но потом случился один из этих ужасных финансовых кризисов — так ведь часто бывает в мире бизнеса — и он всё потерял и вскоре умер, а вслед за ним и его жена. С тех самых пор Чарльз жил с нами. Когда разразилось несчастье, ему было года двадцать три, он собирался со временем стать адвокатом. Но потом он потерял сначала отца, потом мать, и Рубен взял его к нам. С тех пор он работал у мужа.
— Он трудолюбив, ваш Чарльз?
— Нравятся мне люди, которые не виляют, а сразу берут быка за рога! — одобрительно кивнула леди Аствелл. — Нет, он порядочный лоботряс, наш Чарльз, и в этом-то вся и беда! Увы, именно из его небрежности у него всё время возникали ссоры с мужем. Не думайте, что я оправдываю бедного Рубена — порой с ним так трудно было иметь дело! Я сто раз говорила ему, вспомни, дескать, какой ты сам был в молодости! Да, мсье Пуаро, в те времена он был совсем другим человеком.
Леди Аствелл, погрузившись в воспоминания молодости, испустила долгий вздох.
— Времена меняются, миледи, и мы меняемся вместе с ними, — мягко сказал Пуаро. — Такова жизнь.
— Может быть, — протянула леди Аствелл. И с торжествующим видом добавила: — А вот со мной он никогда не был груб. Ну, а если иногда и случалось, так потом он так искренне переживал, бедняжка! Ах, милый, дорогой Рубен!
