— Бедный молодой джентльмен! Мне так жаль его, сэр, но ведь, по правде говоря, он в то время был, что называется, не в своём уме!
— Должно быть, они с мисс Маргрейв проводили много времени вместе и неплохо ладили, — предположил Пуаро. — Ведь их, молодых, всего двое в этом доме.
Глэдис покачала головой.
— Вот уж не сказала бы, сэр. Мисс Лили всегда важничала. Не то чтобы она была груба, нет, сэр! Только всегда держала его на расстоянии.
— А он, наверное, был сильно увлечён ею, не так ли?
— О нет, сэр, я бы не сказала! Так, между прочим. А вот мистер Виктор Аствелл, этот да! Он просто сходил по ней с ума!
Девушка хихикнула.
— Да что вы говорите?!
Глэдис опять захихикала.
— Да, он глаз от неё не мог оторвать! Да ведь и вправду сказать, она прехорошенькая — высокая, тоненькая, а эти её светлые волосы просто чудо как хороши! Она и впрямь настоящая лилия, правда, сэр?
— Ей бы очень пошёл зелёный цвет, — мечтательно заявил Пуаро. — Только представьте себе — зелёное вечернее платье…
— А у неё есть такое, сэр, — обрадовалась Глэдис. — Конечно же, сейчас она его не может носить из-за траура, но она надевала его в тот самый вечер, я точно помню. Как раз, когда убили сэра Рубена.
— Только платье должно быть светло-зелёным, — продолжал Пуаро.
— Оно как раз светло-зелёное, сэр. Если вы подождете минуту, я его вам принесу. Всё равно мисс Лили только что отправилась прогулять собак.
Пуаро глубокомысленно кивнул. Он это знал ничуть не хуже Глэдис. Тем более, что он и отправился на поиски младшей горничной, только предварительно убедившись, что Лили вышла из дома. Глэдис убежала и через минуту вернулась. В руках она держала вечернее платье из светло-зелёного шифона.
— Восхитительно! — пробормотал Пуаро, воздев в восхищении руки к небу. — Позвольте, я поднесу его к свету. Мне хочется рассмотреть его получше.
Взяв у Глэдис платье, он повернулся к ней спиной и поспешил к окну. Придвинувшись к свету, Пуаро разгладил платье на вытянутых руках.
— Оно просто изумительно, — провозгласил он, — и цвет очаровательный! Тысяча благодарностей, мадемуазель, что показали мне его.
— Не стоит, сэр, — сказала та. — Мы все знаем, что французы просто без ума от дамских туалетов.
— Вы очень добры, — пробормотал Пуаро.
Она поспешила к двери, унося с собой платье. Пуаро проводил её взглядом. Потом опустил глаза и лукаво усмехнулся. В правой его руке сверкнули крохотные ножницы, а в левой он с триумфом сжимал узкую полоску светло-зелёного шифона.
