— Понимаю. Но я не брала денег. Эдвина заметила, что девушка по-прежнему нервно крутит обручальное кольцо.
— Каким бы длительным ни было расследование, Хуанита, истина все равно восторжествует. Следователи — люди дотошные. Да и опытные к тому же. Они доведут дело до конца.
— Я не брала денег, — с жаром повторила девушка.
— Я не говорю, что вы это сделали. Но если, паче чаяния, вам известно больше, чем вы сказали до сих пор, сейчас самое время открыть правду, ничего не скрывая, пока мы беседуем с глазу на глаз. Потом будет поздно.
Хуанита Нуньес собралась было заговорить. Эдвина подняла руку:
— Нет, дослушайте меня до конца. Я даю вам слово. Если деньги будут возвращены в банк, скажем, не позднее завтрашнего дня, не будет ни официального расследования, ни судебного разбирательства. Кто бы ни взял эти деньги, он не может дольше здесь работать. Однако с вами ничего такого не случится. Ручаюсь. Хуанита, вы хотите мне что-нибудь сказать?
— Нет, нет и нет! — Глаза девушки сверкали, лицо пылало от гнева. — Говорю вам, я не брала деньги, и сейчас и когда угодно это повторю.
Эдвина вздохнула:
— Ну что ж, тогда на сегодня все. Только, пожалуйста, не уходите из банка, предварительно не поставив меня в известность.
Похоже, Хуанита Нуньес хотела опять сказать что-то резкое. Однако лишь слегка пожала плечами и ушла.
Из-за своего стола, стоявшего на возвышении, Эдвина наблюдала за тем, что делается вокруг, — это был ее мир, за который она отвечала.
Все звуки были приглушенными: тихий гул голосов, шелест бумаг, позвякивание монет и пощелкивание калькуляторов.
Она приняла решение: сняв трубку, набрала внутренний номер.
— Служба безопасности, — произнес женский голос.
— Мистера Уэйнрайта, пожалуйста, — сказала Эдвина.
Со вчерашнего дня Нолан Уэйнрайт с трудом заставлял себя сосредоточиться на текущей работе в банке.
Шеф службы безопасности был глубоко потрясен известием, которое услышал во вторник утром в конференц-зале, — вот уже больше десяти лет их с Беном Росселли связывала теплая, искренняя дружба.
Их взаимная привязанность крепла день ото дня; а когда умерла жена Бена Росселли, Уэйнрайт стал частенько ужинать со стариком, после чего они допоздна засиживались за шахматами.
Это было своего рода отдушиной и для Уэйнрайта, чей собственный брак закончился разводом вскоре после того, как он поступил на работу в “ФМА”.
Они говорили обо всем на свете, сознательно и бессознательно оказывая влияние друг на друга. Именно Уэйнрайт — и только они вдвоем знали об этом — убедил президента банка в том, чтобы тот употребил свой личный авторитет и фонды “ФМА” на осуществление программы “Форум-Ист”, — ведь Уэйнрайт родился и вырос в этом районе трущоб.
