— Джеймс, прошу тебя. — Софи со значением вытаращила глаза.
Отец Софи демонстративно повернулся на стуле и посмотрел в сторону двери.
— Еще кто-то пришел? — спросил он, грозно хмурясь. — Кому-то сказали «Джеймс»?
— Папа, пап, отец, папа, — с досадой процедила Софи.
— А! Я тут! — сказал дядя Джеймс, поворачиваясь обратно. — Извини, дочка.
— Будьте спокойны, дядя: я и дышать-то не мог, не то что ругаться, — заверил его Олбан. — Нежный слух вашей дочери не пострадал.
Софи фыркнула. («Доченька, это еще что? — не удержалась ее мать. — Ты ж не лошадь».)
— Я свободно ругаюсь на трех языках, — с лучезарной улыбкой сказала Софи. — Милая мамочка, дорогой папочка.
Дядя Джеймс качал головой:
— Чудила все-таки этот Гелдоф. Право слово. В какой там он группе-то играл? «Городские кисы»?
— «Крысы», — поправил Олбан.
— Во-во, — согласился дядя Джеймс. — Я ушам своим не поверил, когда он стал прилюдно выражаться. Прямо с экрана.
— Пап, это было месяц назад, — возмутилась Софи. — Ты когда-нибудь успокоишься? Ну ругнулся и ругнулся, однако это помогло: он заставил-таки людей отдать на благое дело «сраные деньги».>7
На последних двух словах она расширила глаза, понизила голос и неплохо передразнила ирландский акцент. Кори, младшая сестра Олбана, исключительно вредная в свои восемь лет, только пискнула от возмущения. Олбан, невольно рассмеявшись, чуть не подавился отбивной.
— Ну это уж слишком, юная леди, — сказал неожиданно ставший серьезным дядя Джеймс, заливаясь краской и показывая вилкой на Софи. — Мы за обеденным столом.
— Сам-то ты сколько тогда пожертвовал на «Лайв-эйд», папочка? — спросила Софи, и Олбан готов был поклясться, что она захлопала ресницами.
— А вот это, честно сказать, не твоего ума дело, — ответил дядя Джеймс своей дочери и осклабился.
— Ну, — многозначительно протянула Софи, — я лично отдала все, чтобы было скоплено за целый год на поездку в горы.
— То есть угрохала все деньги, которые я тебе дал, чтобы ты поехала кататься на лыжах?
— Не важно, откуда пришли эти деньги, — решительно заявила Софи, — важно, на что они ушли.
— Браво, браво! Надеюсь, эфиопы прислали тебе благодарственную открытку. Теперь, если не возражаешь, я бы хотел вернуться к обеду.
Софи что-то проворчала и уставилась в тарелку.
— Софи, доченька, неужели так и не попробуешь отбивную? — неожиданно спросила тетя Клара.
— Мам, — возмутилась Софи, — я же вегетарианка!
— Знаю, детка. Но это такая вкуснотища.
В ответ Софи только закатила глаза. Она поймала на себе взгляд Олбана, и они обменялись печальными улыбками: мол, родители, что с них взять?..
