— Кто, математики?
— Нет, семейка Грэф. Итак, возвращаемся к проблеме семьи и родственных чувств.
— Почему ты решила, что я не в ладах с собой?
— Внутренний разлад налицо. Ты любишь свою семью и в то же время ненавидишь ее.
— Нет, я их просто ненавижу. Понятно? Какой же тут разлад?
— Очень простой: ты не способен признаться, что любишь их.
Олбан щурится.
— А ты правда математик?
Выпили еще. Едут в отель на такси.
— Как бы то ни было, спать с тобой я, вероятно, не буду.
— Вероятно? Вероятно?! — Он в смятении. — Что значит «вероятно»? Это несправедливо! Не по правилам! Так нельзя говорить!
Еще чуть-чуть — и он обратится за поддержкой к водителю.
— Ну хорошо: определенно. Сегодня определенно не буду.
— Что?! Это почему же? Мне показалось, мы идеально подходим друг другу!
— И мне так показалось, — отвечает она. — Следовательно, это объективный факт.
— Так в чем же дело? Ты никогда не уступаешь на первом свидании?
— Господи, что за вздор. Конечно уступаю… Уф! Сплошь и рядом.
— Приятно слышать.
— Но это были случайные связи, — объясняет она ему. — На уровне физиологии. Как спорт, правда. — Похоже, ей самой нравится такое сравнение. — А коль скоро у нас с тобой все так прекрасно складывается, то мы, запрыгнув в постель при первой же возможности, рискуем испортить отношения.
— У нас с тобой все так прекрасно складывается, что ты говоришь мне «нет»? — Он не знает, что и думать. — Женская логика! Ты же математик, должна быть выше этого!
— Ха! — смеется она. — Проверка на вшивость. Хи-хи.
— Послушай, — начинает он, решая зайти с другого боку, — допустим, мы все-таки проведем ночь вместе.
— Ну допустим.
— Будешь ли ты после этого по-прежнему меня уважать?
Не совсем то, что он хотел сказать, когда открыл рот, но, в принципе, эта фраза была у него припасена заранее. Она театрально хмурит брови:
— «По-прежнему»?
В кабине лифта, кроме них, никого. Он прислоняется к зеркальной стене: чуть сутулится, руки в карманах брюк. Она прислоняется к противоположной зеркальной стене: одна нога согнута в колене, подошва на стене, руки сложены на груди. Улыбается. Он в ответ только качает головой.
Сначала ее этаж. Раздается мелодичный звон, и створки двери скользят в стороны. Она подходит к нему, чмокает в щеку, поворачивается к двери и оглядывается.
— Вы не выходите, мистер Мактилл?
— Что? — переспрашивает он, подаваясь вперед. Совершенно сбитый с толку.
Двери начали было закрываться, но она выставила вперед руку, а заодно и ногу в удобном ботинке.
