В тот день за ужином его отец мимоходом заметил, больше для Лии, чем для Олбана, что Софи уехала из Лидкомба. Ее отправили учиться в Мадрид, где она пробудет, скорее всего, до следующего лета, даже на Рождество останется в Испании.
Олбан долго сидел уткнувшись в тарелку, не в состоянии ни шевелиться, ни думать.
— Ты не болен, золотко? — спросила Лия.
Он извинился и вышел.
Тяжело дыша, он сел на кровать, сложил руки на коленях, уперся взглядом в ковер на полу и был готов зарыдать — в носу защипало, на глаза навернулись слезы, но он не дал им воли.
Раскисать нельзя, даже сейчас. Должен быть какой-то выход.
Прошел год. Ему минуло шестнадцать. Родители разрешили ему устроить вечеринку, но сами тоже остались дома. В школе все было нормально. Судя по рассказам приятелей, он не был единственным, кто прошлым летом потерял невинность, хотя подробности, которыми делились мальчишки, звучали не очень-то убедительно. О своем опыте он помалкивал. Просто улыбался, когда его спрашивали в лоб. Кто-то считал, что он набивает себе цену, кто-то догадывался, что у него это было.
Похолодало. Однажды ночью он лежал без сна, все еще пытаясь придумать, как бы разыскать Софи, как добраться до Испании или, на худой конец, узнать, куда ей звонить.
Где-то на улице завыла сигнализация. То ли в машине, то ли у кого-то в доме. Надо попытаться заснуть, завтра в школе предстоял трудный день. Он перебирал в голове необходимые приготовления, мысленно составляя список книг и принадлежностей, а потом вычеркивал пункт за пунктом, зная, что все уже либо собрано, либо имеется под рукой.
Сирена не умолкала, действуя ему на нервы; один и тот же визгливый, пронзительный вопль разносился по всей округе минута за минутой, раз за разом.
Он должен ее разыскать. Но как? Туда не доберешься. Слишком далеко, совсем другая страна, а у него даже паспорта нет. Неужели ее сослали в Испанию из-за того, что между ними произошло? Не слишком ли круто, а? Единственный выход — позвонить ей или написать, только куда? Он пробовал покопаться на столе у Лии и Энди (стыдно, но выбора не было), выискивая номер телефона или адрес — любую зацепку. У них ведь мог быть записан адрес ее родной матери в Испании, но нет.
Сигнализация завывала вовсю, упрямо и неумолимо.
Может, кто-нибудь из родственников хоть что-то знает? Кто-нибудь из его — и Софи — ровесников, кто поймет?
Кузен Гайдн? Он был только на год младше его и Софи. Стеснительный, толстый мальчик — Олбан подумал, что от него вряд ли будет толк.
