Стало светлеть. Ветер переменился, и надо было ложиться в дрейф. Отдал команду. Вахтенные и подвахтенные закарабкались наверх, распуская одни снасти, освобождая паруса и прикрепляя фалами другие. Покряхтывая и перекликаясь, соскакивали матросы на палубу.
– А ну, Серафим, проверь, вторая справа развязалась, кажись! – Боцман подтолкнул обратно вверх спустившегося последним русого новобранца. Тот побледнел, с мольбой взглянул на боцмана и гардемарина, затем обреченно шагнул к матче. Лез он тяжело, судорожно обхватывая переборки, долго не отпуская их, вроде бы пробовал на крепость.
– Сопля тамбовская! Чего тыкаешься носом? Не тащись! Лётом! Лётом иди!
– Зачем ты так, Андреич! – оборвал его Ушаков. – Он же первый раз в море.
– Дак и надо первый раз кричать, чтобы он крику боялся, а не высоты, – упрямо не согласился боцман и снова закричал: – Леший тебя дери! Куда ноги суешь! Выше! Выше!
– Этим не поможешь, – резко сказал Ушаков. – С ноги собьешь.
Новобранец замер – надо было переступить на горизонтальную перекладину. Одной рукой он держался за переборку и должен был ступить на качавшуюся в так к волнам рею. Но тут силы его оставили, он оступился и повис над палубой. Боцман с опаской взглянул на Ушакова и крикнул: «Разобьется!»
– Полотно! Полотно под него, быстро! – скомандовал вышедший из-за спины Ушакова капитан. Моряки проворно растягивали полотнище парусины под реем, взявшись за углы и подняв головы к болтающемуся новобранцу.
– Пускай! Бросай палку! – закричал боцман. – Падай вниз!
Новобранец висел на одной руке, и чувствовалось, что никакая сила не сможет расщепить его пальцы.
– Эх! – мотнул головой Ушаков и проворно полез вверх.
– Куда вы, господин гардемарин, расшибетесь! – неуверенно крикнул боцман.
Ушаков же стремительно, не глядя под ноги, быстро добрался до новобранца. Схватил за парусиновую рубаху, намотал подол ее на руку и подтянул его к себе...
– Ставь ногу... Вот... вот... так, – приговаривал он. – Еще сюда... А теперь переступи сюда... Еще! Еще, не бойся. Видишь, я же с тобой.
Матросы с удивлением и радостью смотрели, как Ушаков вместе с незадачливым моряком передвинулся вперед по рее. Они что-то подергали там, подвязали и тихо возвратились к мачте.
Первым спустился на палубу гардемарин, через мгновение новобранец. И тут же получил крепкую оплеуху от боцмана.
– Что ты буянишь, Андреич! – закричал Ушаков. – Учить надо, дабы высоты не боялся, а ты волю рукам даешь. Прекрати.
