Итак, Черноморский флот России становится предметом интереса и изучения для различных стран, царствующих особ, дипломатов, торговцев, шпионов. Но был ли он? Не плод ли это химерической и необузданной фантазии светлейшего? Не обман ли это корыстолюбивых и плутоватых подрядчиков и купцов? Не миф ли это, созданный при дворе императрицы, чтобы принудить быть более сговорчивыми соперников?
...Промелькнул Киев, подивил Кременчуг, временная столица необъятной Новороссии. Обозначил контуры будущего прекрасного города Екатеринослав. Кругом была необъятная степь. Лишь в Херсоне пахнуло морем. У городской пристани стояли, расцвечиваясь флагами, многочисленные фелюги, шаланды, барки армянских, греческих, польских, мальтийских купцов, гордо трепетал флаг Франции, вызвав восторг у графа Сегюра. Над Днепром высилось новенькое Адмиралтейство, на стапелях ребрились остовы строящихся кораблей.
– Ныне тут пребывает наше Черноморское правление флотом и центр кораблестроения, – с удовлетворением пояснила императору Цесарии Екатерина.
Иосиф II исподлобья смотрел на не нанесенный еще на австрийские карты город, на форштадт, арсенал, на высокие дома с затейливыми балконами, на новую верфь, где готовились к спуску корабли. У него нарастала уверенность, что войну с турками, имея такого жизнедеятельного союзника, он выиграет. Рядом с уверенностью билась и тревога: такой сосед, к которому тяготеет и множество его славянских подданных, опасен. Тревогу несколько рассеял широкий жест хозяев, спустивших на воду фрегат его имени. За два часа пребывания венценосных особ там на верфи шлепнуло днищем о водную гладь Днепра еще два корабля: «Владимир» и «Александр». В головах дипломатов вполне могла зародиться мысль о «показательном» спуске, но она же быстро сменялась и другой: корабли здесь делать умеют.
Впереди был Севастополь...
* * *
Дом адмирала Макензи по указанию Потемкина разукрасили отменно. Стены внизу до окон были отделаны орехом, сверху спускался малиновый и зеленый штоф. На окнах от ветерка шевелились разукрашенные цветами шелковые занавески. Травой бархатистой должна лечь к ногам входящей царицы темно-зеленая заморская материя. Зеркала и люстры невиданных изгибов отражали свет тысячи свечей. От пристани со двора протянулся высокий деревянный настил с металлическими перилами. Вдоль его на пеньковых веревках висели всевозможные украшения – флажки, ленточки, звезды, освещаемые позолоченными фонарями. «Дабы слить голубизну вод с императорским дворцом» от самой пристани до двери было постлано тонкое синее сукно. То же самое сделали и в Инкерманском дворце, где от Графской пристани (с нее обычно садился в шлюпку граф Войнович) тянулись ко дворцу такая же голубая дорожка и украшения.
