— Фу! — сказал он. — Гусь — дрянная птица, жена никогда не хотела держать в доме гусей.
И вот, на первой же ферме, он обменял гуся на красивого петуха с богатым оперением и с длинными шпорами. На этот раз он был удовлетворен. Петух, правда, кричал временами голосом, слишком хриплым для того, чтобы восхитить нежные уши, но ему связали лапы и держали его головой вниз, и он вскоре примирился со своей участью. Единственная неприятность состояла в том, что день клонился к закату. Гудбранд, вышедший с рассветом, целый день ничего не ел и не имел гроша в кармане. Путь предстоял еще порядочный — фермер чувствовал, что его ноги слабеют, а желудок требует пищи, приходилось принять героическое решение. В первом же кабачке Гудбранд продал своего петуха за одну крону и истратил ее до последнего гроша на утоление голода. «В самом деле, — размышлял он, — зачем мне петух, если бы я умер с голоду?»
Приближаясь к дому, владелец фермы на косогоре стал размышлять о том странном обороте, который приняло его путешествие.
Перед тем, как пойти к себе, он остановился перед домом своего соседа Петра, по прозвищу Седая Борода.
— Ну что, кум, — спросил Седая Борода, — как ты провел время в городе?
— Так себе, — ответил Гудбранд, — не могу сказать, что мне очень посчастливилось, но не могу и пожаловаться.
И он рассказал обо всем, что с ним случилось.
— Ну, сосед, — сказал Петр, — натворил же ты дел! Хорошо же встретит тебя хозяйка! Да поможет тебе бог! Я и за десять крон не хотел бы быть на твоем месте.
— Хорошо ещё, что так, — сказал Гудбранд с косогора, — дело могло принять для меня гораздо худший оборот, но сейчас я спокоен, душа моя безмятежна. Прав я или нет, моя жена так добра, что ни слова не скажет мне, узнав, что я сделал.
— Слушаю я тебя, сосед, и удивляюсь. Как ни велико мое уважение к тебе, я не верю тому, что ты говоришь.
— Давай побьемся об заклад, — предложил Гудбранд с косогора. — У меня есть сто крон в ящике, я ставлю из них двадцать, ставь со своей стороны столько же.
— Идет, — сказал Петр, — и не будем откладывать дела.
Ударив по рукам, оба друга вошли в дом Гудбранда. Петр остался за дверью, чтобы слышать разговор супругов.
— Добрый вечер, моя старушка, — сказал Гудбранд.
— Добрый вечер, — отвечала добрая жена. — Это ты, мой друг? Слава богу! Как ты провел день?
— Так себе. Придя в город, я не нашел покупателя на нашу корову, поэтому я обменял ее на коня.
— На коня! — воскликнула жена. — Это великолепно! Я благодарю тебя от всего сердца. Теперь мы будем ездить в церковь в повозке, как те господа, которые до сих пор смотрели на нас свысока, а сами-то вовсе не лучше нас с тобою. Если нам хочется держать коня и есть, чем кормить его, то, полагаю, мы имеем на это полное право. Мы никого и спрашивать не станем. Где же конь? Нужно поставить его в конюшню.
