Волнение ширилось. Вооруженные горожане прямо с веча бросились громить дворы тысяцкого, других сторонников князя, его владыки. Стихийно разрастаясь, движение обратилось против бояр, и «бысть мятеж в городе велик». Он охватил и села, откуда смерды, гонимые неурожаем и страхом голода, скрывались в соседние земли, а те, что оставались, наотрез отказывались платить господам положенную подать.
Нарушался весь порядок мира сего: князь не воевал, владыка не молился, пахарь отказывался пахать.
Стараясь сладить с горожанами, бояре поставили нового тысяцкого и направили послов в Переяславль. «Приходи к нам, — заявили послы, — поборы отмени, судей по волости тебе не слать; на всей воле пашей и на всех грамотах Ярославлих — ты наш князь; или — ты собе, а мы собе». Ярослав отказался принять эти условия. Тем самым была решена и судьба его сыновей.
Тайно, ночью 20 февраля 1229 года, дядька и тиун, забрав княжичей, бежали из Новгорода во Владимир, где находился тогда отец. Александр впервые стал жертвой своеволия бояр, которое так гневно осуждалось в придворных кругах его княжества. Поражала и ловкость, с которой враждебные бояре использовали недовольство городской бедноты — «черных» людей.
Утром бояре оповестили вече о бегстве княжичей и провели на нем такое решение: «Кто злое замыслил против святой Софии, тот и бежал, а мы их не гнали, а наказывали своих собратьев; а князю мы не причинили никакого зла; и пусть им будет бог и крест честной, а мы себе князя промыслим».
Бояре имели в виду черниговского князя Михаила Всеволодовича. В ту пору Чернигов, один из крупнейших городов, был главным соперником владимиро-суздальских князей в борьбе и за новгородский и за киевский столы. Михаил поспешил в Новгород и принял власть «на всей воле новгородской». Народное недовольство было в разгаре, а крестьяне и беднота, спасаясь от поборов, целыми семьями бежали из пределов республики: «...и полны были чужие города и страны нашими братьями и сестрами», — читаем в летописи. Нужно было срочно что-то предпринять. Князь освободил на 5 лет от даней беглых крестьян, которые вернутся в родные места, и подтвердил прежние уставы об уплате дани теми, кто сёл не покидал.
Гнев недовольных был ловко обращен на суздальских приверженцев из бояр и купцов. С них, и особенно с жителей Городища, взыскали немало денег, пустив их на строительство моста через Волхов, который вскоре и заложили. Разумеется, был поставлен новый посадник.
