Он часто ночует в редакции, играет внизу, в ресторане «Золотая гусыня», в карты, посещает балы и развлекательные вечера, чтобы познакомиться с известными личностями, рыщет в поисках новостей и курьезов. А дома, во вршовицкой квартире, плачет несчастная, снова обманувшаяся в своих надеждах женщина, тень прежней самонадеянной Ярмилы, и пишет ему письма, полные горечи и упреков. Одно из них написано после смерти матери Гашека, за два с половиной месяца до рождения их ребенка. Оно было послано из Виноградской больницы и датировано 24 января 1912 года: «Не опоздай на похороны, это было бы позорно и непростительно.
А вечером приходи ко мне, или я стану думать, что ты и меня собираешься покинуть. Ты ведь знаешь, что я одна на всем свете люблю тебя и только тебя. И жалею.
Поплачь, если ты на это способен, дома. Я знаю, ты ее любил, но и тут сказалась твоя ужасная небрежность во всем. Там не плачь. Еще подумают, будто ты ломаешь комедию. И приходи ко мне».
Беззаботность Гашека, веселившая товарищей и действовавшая в гнетущей предвоенной атмосфере как ободряющее начало, в личной жизни оборачивалась грубой жестокой силой, терзавшей душу молодой женщины. Поэтому о своей большой любви к Грише Ярмила вспоминала с горечью, тем более что в дальнейшем никого уже так не любила.
В газете «Ческе слово» Гашек вновь смело прибегает к мистификации. Печатает сенсационные сообщения и хроникальные заметки, привлекающие внимание читателей. (Статья «О домовых в Коширжах» вызвала даже интерпелляцию в парламенте.) Но на сей раз причиной его вынужденного ухода были не всякого рода выдумки и «утки». Виной тому была бескомпромиссная, непокорная натура Гашека. Тут уже сказалась не богемная беззаботность, а способность решительно и твердо отстаивать политическую позицию.
Об этом эпизоде рассказывает устное предание, записанное позднее одним из друзей: «Это было где-то в 1912 году. В Праге назрела забастовка трамвайщиков. Как сотрудник газеты „Ческе слово“ Гашек посещал их собрания и вскоре со многими подружился. Пошел он и на собрание в садах Ригера на Виноградах, где выступавшие резко высказывались против правления и большинство участников склонялось в пользу стачки. Гашек чуть не вызвал ее сам. Когда руководители трамвайщиков стали призывать к уступчивости, Гашек вдруг встал и попросил слова. Он говорил недолго, однако вызвал скандал, заявив попросту: „Не верьте им, они предали забастовку, потому что правление их подкупило! Я, писатель Ярослав Гашек, сотрудник газеты „Ческе слово“, объявляю, что стачка будет!“ Поднялась буча… А наследующий день Гашек больше уже не был членом редакции газеты „Ческе слово“. Ему предпочли заплатить за четверть года вперед, лишь бы от него избавиться…»
