Фантазия Гашека наслаждается трагикомизмом повседневных явлений и эпизодов, он чувствует абсурдность непосредственно в самой реальности и забавляется, подвергая ее насильственным метаморфозам, обнажая ее мимикрию.
Мы не знаем, следует ли придавать выдумкам Гашека в «Свете звиржат» литературное значение. Они были скорее плодом неисчерпаемой творческой фантазии, не ведающей ни препятствий, ни запретов, не признающей границ, установленных для литературы и искусства традицией, фантазии, по-детски озорной и наивной, непосредственно отдающейся жизни. Мистификация была для него проявлением безудержной энергии, искусства жить игрой. Теперь мы уже догадываемся, почему Гашек приносил в жертву неожиданным и оригинальным гротескным замыслам все, что имел. Ведь игра для него была чем-то всеобъемлющим: эта ненасытная и причудливая, меланхоличная и веселая, добрая и злорадная, немилосердная и бессмысленно жестокая игра в любом случае была независима от условностей и морали.
В 1913 году венский журналист Карл Краус напечатал сенсационное сообщение, выглядевшее весьма правдоподобно, но оказавшееся газетной «уткой». Это была информационная заметка о рудничной собаке — так называемой grubenhund, — которая якобы предупреждала лаем о предстоящих сдвигах почвы. Общественность, довольная тем, что ее так остроумно провели, наградила автора этой хроникальной заметки славой первооткрывателя. И незаслуженно. Подобного рода мистификация была открыта до него.
Благодаря пониманию жизни как игры сатирик удивительно легко проникает в сердцевину самых различных социальных слоев. Полярность видения придает его наблюдениям интенсивность, точность, он правильно угадывает соотношения и пропорции. Журналистская сноровка научила его черпать познания из самых различных источников человеческой деятельности и более всего — из сферы политики и общественной жизни.
После разрыва с анархизмом он не сближается ни с одной партией, политической организацией или кружком. Но внимательно следит за общественной и политической жизнью не по официальным декларациям, а так, как она раскрывалась перед рядовым гражданином Австро-Венгрии. Например, больше всего его интересуют последние страницы газет, заполненные частными объявлениями. Тенденции времени преломляются здесь в повседневных, будничных интересах.
Анархистский критицизм и взгляд «снизу» позволили Гашеку быстро понять, отчего широкие массы так равнодушны к господствующим догмам.
