В оправдание молодого человека следует сказать, что он помогал многим своим товарищам экипироваться и не всегда получал назад то, что давал взаймы. Дело уладилось, и в конце концов Жозеф остался в Париже: во имя мира г-н д'Озон еще раз уступил и погасил присланный ему счет.
Весна 1669 года предоставила мушкетеру большие возможности для новых трат: в феврале – смотр войск в Булон-ском лесу, в марте – еще один смотр в долине близ Колом-ба. Чуть позже мушкетеры отправились в лагерь св. Себастьяна, расположенный между лесом Сен-Жермен и Сеной. После традиционного парада солдат королевского дома был организован грандиозный праздник для придворных дам. «Командиры ставили столы и угощали всех своих друзей», – рассказывает старшая Мадемуазель.
«Все здесь чувствуют себя прекрасно, – пишет Жозеф. – Мы не стоим лагерем, слава Богу, хотя все войска королевского дома живут в лагерях, он избавил от этого своих мушкетеров».
В мае рота д'Артаньяна сопровождала короля из Парижа в Сен-Жермен. В сентябре она направилась в Шамбор, где Людовик XIV назначил д'Артаньяну ежегодное жалованье в 6 тысяч ливров. Погрязший в долгах Жозеф воспользовался этим, чтобы напомнить о себе своему доброму покровителю-гасконцу: «Все требуют от меня денег, умоляю Вас, будьте добры, пришлите мне что-нибудь, чтобы я начал отдавать свои долги...»
Самым большим пугалом для всех этих гасконцев была возможная необходимость оставить престижную королевскую службу и уехать жалким образом доживать свои дни в обветшалом фамильном замке. Приручение дворянства Людовиком XIV достигло такой степени, что дворянин считал себя несчастнейшим из смертных, если ему приходилось жить в собственном поместье. Вне окружения короля хорошей жизни не было!
«Умоляю Вас не оставлять меня, – опять просит Жозеф г-на д'Озона 26 декабря 1669 года, – ибо без Вашей помощи мне придется вернуться в Гасконь. Если бы Вы смогли поддерживать меня еще шесть месяцев, то, возможно, моя матушка к этому времени решила бы уже свои затруднения и пожелала бы прислать мне денег. Разумеется, если моя просьба излишне затруднит Вас или доставит неудовольствие, я мог бы как-то продержаться. Но еще худшим было бы для меня уехать обратно в Гасконь и никогда более не покидать ее. Это „привело бы меня в“ крайнее отчаяние... Когда Вы узнаете, что нам приказали достать бархатные камзолы и попоны и что мне следует одеться в черное и купить для себя костюм из дрогета и еще один для моего слуги, Вы поймете, что никто никого даром не одевает, а если посчитать еще и покупку крепа, то это будет мне стоить еще 2 или 5 пистолей; и при этом у меня нет ни одного су долга, кроме тех денег, что я взял для уплаты за квартиру за три месяца вперед, а также истраченных мною 70 с лишним пистолей; я умоляю Вас погасить эти два векселя, которые вместе составляют 100 экю».
