Пустив в ход какое-то юридическое ноу-хау, клуб сумел отложить судебное разбирательство с жителями Лейтон-Роуд на несколько дней. Всё же, присоединяясь к толпе, Даффи подумал, что, возможно, это последний день, когда по улице маршируют фанаты. Полицейских было довольно много, двое даже стояли рядом с самым домом мистера Балливана. Возможно, клуб намекнул полиции, и возле дома 37 решили установить специальный пост во избежание отправления нужды на газоне.
На самом стадионе полицейские обыскивали всех, кто был молод, мужского пола, и не сидел в инвалидной коляске. Все, на ком были тяжёлые башмаки, принуждены были отойти в сторонку и стукнуть носком о каблук констебля. Проверяем стальные набойки, сэр. Полицейские отбирали всё, что только можно бросить, всё, что только можно выпить, и всё, что только можно воткнуть во что-нибудь ещё. Никаких металлических расчёсок, пивных банок, ни пустых, ни полных; нет, парень, дротики тебе сегодня не понадобятся, иди-ка, положи вон туда, потом заберёшь. За полицейским оцеплением росла груда потенциально опасного барахла. Бог знает, какими путями они всё равно много чего протаскивают — на всякий случай, женщины-констебли даже обыскали какую-то отвязную деваху, не побоявшуюся затесаться к лейтон-роудским фанатам — но такая проверка по крайней мере отсеивает тяжёлую артиллерию. Если полицейские не будут каждый раз обыскивать каждого шалопая-фаната, то они и глазом моргнуть не успеют, как те протащат на трибуны самодельную базуку.
Стадион наполнился привычными запахами, звуками и зрелищами. Палатка с гамбургерами помещалась возле туалетов, и два запаха не перебивали друг друга, но насыщали и обогащали. Хрипатые динамики изрыгали убогую попсятину, которую администратор клуба — сам он предпочитал Херба Альперта и «Тихуана Брасс» — считал верхом того, что захочет услышать посетитель стадиона. Продавцы программок в будках, на которых было написано «Программа», выкрикивали «Программа!», дабы не оставить в неведении близоруких. Фанаты рвались вперёд так, будто их излюбленные места вот-вот будут заняты, хотя на стадионе, рассчитанном на пятнадцать тысяч, сегодня ожидалось не более двух с половиной. Человек, одетый в сине-белые цвета «Атлетика», размахивал лотком с розетками и значками, но потребители упорно не желали замечать его товар.
Когда Даффи поднимался по ступенькам на трибуну, заморосил дождичек. По каким-то давно забытым историками соображениям, Лейтон-Роуд называлась ещё «Свиной тупичок», и с появлением фанатов старое прозвище вновь обрело смысл. Время от времени они подтверждали исторический факт развесёлыми криками: «Ат-ле-тик-хрю-хрю-хрю».
