В дом он примчался весь синий, в гусиной коже, громко клацая зубами. Зато головной боли как не бывало.
— Вот и отлично! — Примитивист развернул газетный кочан и достал из него кастрюлю, открыл крышку и положил себе картошки. — Сливочного масла у нас нет, но знатоки уверяют, что с подсолнечным — это уж чисто по-крестьянски, как в ранешние времена…
Саша пододвинул хозяину фирменную бутылочку с подсолнухом на этикетке, видимо тоже купленную сегодня утром. Володя ожесточенно навалил себе в тарелку картошки, размял, полил маслом и принялся за еду.
— Нравится мне, как ты живешь! — болтал Саша с набитым ртом. — Твой ветхий кров и буйная сирень. Ты очень правильно, ты мудро живешь. Природа одарила тебя колоссальной чувствительностью. Это хорошо, это замечательно. Как ты вчера вспыхнул весь и задрожал! Ты ведь не был пьян, с тобой приключился нервный обморок. Значит, ты в нее влюблен! Не только Пушков, но и ты. Боже мой, как это прекрасно! — Саша блаженно помотал бородой. — Но ты когда-нибудь думал о ней как о живой? Не о девушке на портрете, а о реальной Таисии Кубриной? Сколько ей сейчас лет? Должно быть, около восьмидесяти. Дряхлая старуха!
Володя отшвырнул вилку:
— Замолчи! Сейчас же замолчи!
Саша в упоении схватился за голову:
— Слушай, я непременно напишу твой портрет. Какие у тебя сейчас бешеные глаза!
— Ты напишешь? — Володя засмеялся довольно неестественно. Ему было не до смеха. — Ты бездарный мазила! Пошляк! Халтурщик! Вор!
Саша побледнел, лицо его перекосилось.
— Ты меня совсем не знаешь, — тихо сказал он. — Почему ты себе позволяешь судить о человеке, не зная о нем буквально ничего?
Володя смущенно зашарил по столу, отыскивая вилку. Третий раз ему бросили упрек в том, что он судит о людях без достаточных оснований. Первым был Фома, вторым — босс Юра. И вот теперь Саша. Как сговорились! Но раз уж его загнали в угол, он не будет с ними валандаться.
Володя привстал и нагнулся к примитивисту:
— Где картина? Вернули Фомину?
Сашино лицо прояснилось.
— Ах, вот оно что… Ты так и не понял. А я-то думал, что ты разбираешься. Это же был не оригинал, а тоже копия. Я написал две копии. Плохую повесим в кафе, а ту, что получше… — Саша неопределенно пожал плечами.
— Куда же ту, что получше? Собирались тайком подменить ею оригинал?
— Опять ты торопишься! — огорчился Саша. — У тебя непомерно развито воображение, но житейская сообразительность стоит на нуле. Ты неглуп, талантлив, но наверх ты не пробьешься. Так и застрянешь в глубинке.
