Володя назвал свои «рэ».
— Не разживешься. У тебя ведь мать и сестра. Кстати, как они?
— Мама умерла, сестра в этом году кончает десятый класс. Собирается подавать в Строгановское. Самостоятельная особа. Несмотря на мои запреты, познакомилась с примитивистами!
— С какими примитивистами? — не сразу понял Фомин.
— Да это я их так называю, хотя у них за плечами высшее художественное образование. Трое ребят делают тут халтуру. Они втолковали Таньке, что талант талантом, но нужна еще и подготовка — годик работы с квалифицированным преподавателем. В Путятине такого не найдешь, надо ехать в столицу, а там берут за урок пять рублей… Не по карману нам с Танькой художественное образование.
— Они сами не набивались в преподаватели?
— Для них пятерка не заработок. Примитивисты сейчас в моде, особенно у торгового начальства.
— Ну, а вообще, какое они произвели на тебя впечатление?
— Работящие ребята, вкалывают в новом кафе от зари до зари.
— Твоему начальству они почему-то не понравились.
Володя вздернул тощими плечами:
— Ольга Порфирьевна человек старых вкусов. А с художниками — не только с этими — у нас свои счеты. В музее со времен Кубрина хранятся альбомы с образцами русских и французских ситцев. Эти альбомы с недавних пор стали чаще спрашивать, в моде стиль «ретро». Смотрим — тут листок выдран, там листок. А вроде бы брали приличные люди, художники-дизайнеры. Вырвут узорчик и выдадут где-нибудь на текстильной фабрике за свой творческий поиск. А как уличишь, если образец исчез? Мы теперь альбомы на руки не выдаем. Садись в кабинете директора и листай, а Ольга Порфирьевна сидит и глаз не сводит.
— У тебя с ней хорошие отношения?
Киселев тонко улыбнулся:
— Я бы сказал, разнообразные отношения.
— А что бы ты сказал о вдове художника Пушкова… — Фомин заглянул в блокнот, — о Вере Брониславовне?
На этот раз Киселев не спешил с ответом.
— Умна, — начал он. — Очень энергична, обладает несомненной деловой хваткой, умело включилась в посмертную славу своего мужа. При этом любит жаловаться на свою непрактичность. В Москве легенды ходят о ее простоте.
— Ты ее не очень-то любишь, — заметил Фомин.
— Возможно. А она, кажется, не очень-то любит модель, с которой написан портрет в турецкой шали.
— С Ольгой Порфирьевной у вдовы хорошие отношения?
— Они держатся как задушевные подруги, но на самом деле она Ольгу Порфирьевну терпеть не может. Это общество ее старит. Еще вопросы есть?
Фомин закрыл блокнот и достал из кармана пачку сигарет.
