Возвращение Ибадуллы | страница 46
Поднимая глаза, Ибадулла видел спокойные и внимательные лица гостей Мослима и чувствовал, что его понимают. Никто ни разу не прервал Ибадуллу, не помешал говорить и не помог подсказом.
…На следующее утро гости Мослима навестили Тургунбаева.
– Мы видели этого человека, – сказал младший, – и выслушали его.
– И что же?
– Нет нужды принимать по отношению к нему какие-либо меры ограничения. Нужно дать ему право на жизнь и на работу. Мослим прав.
– Да, так, – подтвердил старший. Он не был многоречив, и Тургунбаев знал цену его слов.
– А этот Ибадулла не подозревал, кто вы? – спросил Тургунбаев.
– Нет, – ответил старший.
– Он искренен и доверчив, – дополнил младший.
– Благодарю вас, товарищи, – сказал Тургунбаев. – Итак, Мослим не ошибся. Я рад за него и за этого человека.
– Я тоже, – заключил старший.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Другая страна, иной, чужой мир… За пределами азиатской границы Советского Союза, в полутора или в двух часах полета к юго-востоку, есть город. Его узкие, кривые переулки сходятся и пересекаются без всякого плана, под самыми случайными углами. Переулки не мощены, изрыты ямами – неизгладимыми следами зимних дождей – и забросаны нечистотами – свидетельством тесноты и невежества жителей.
Здесь, когда начинаются дожди, пешеход тонет выше колена. Никто не в силах избежать ловушек глубоких рытвин, когда все затоплено жидкой глиной, клейкой, как кисель, коричневой, как кофе, и смрадной. Счастлив тот, к чьим услугам ноги лошади, мула или осла…
Летом переулки высушены солнцем, разрезаны короткими тенями, душны, знойны, зловонны. Стены на солнечной стороне облеплены сплошной черной и живой массой из мириад мух.
Здесь мухи – стихия, упорная, непобедимая и злая. Недаром древние народы имели особого бога и для мух по имени Зебуб.
Целыми часами можно блуждать в переулках, поворачивая неизвестно куда. Ничего не видно, перспектива ограничивается несколькими десятками шагов. Все однообразно, все близко. И случайный пешеход быстро теряет представление о времени, и путь кажется бесконечным.
Нигде ни одного окна. Из глухих стен торчат бурые, растрескавшиеся и сухие, как порох, концы тонких балок. Местами свисают неровные срезы кровель из почерневшего камыша или рисовой соломы, прикрытые слоем все той же глины. Вероятно, за глиняными стенами стоят глиняные дома, но с улочек их не видно. Все сложено из глины. Это не простая глина, она – плодороднейший азиатский рыжий лёсс.