Максим на мгновение представил, как будет плакать от радости, когда его начнут обнимать друзья и командиры. Отогнав от себя эту расслабляющую волю мысль, он вновь сосредоточился: «Минусы…. Ночью можно сбиться с пути, любой, самый незначительный звук в темное время суток разносится на километры, и самое опасное,… ночь – это «духовское» время, все душманские дозоры и караваны вылезают только по ночам».
Максим прихлебнул чаю, машинально открыл банку с паштетом, отломил кусок батона, ложкой-красавицей намазал паштет на хлеб, откусил и продолжил раздумья: «А что, если осторожно пойти днем? Не поднимаясь на вершины сопок, огибая их по низине, осторожненько, не торопясь.… Минусы: обходя очередную сопку, можно легко нарваться на пастуха, «мирно» пасущего трех-четырех овец, который, осыпав меня лучезарными, удивленными улыбками (Одинокий шурави? Вот это удача!), угостит чарсом и услужливо будет махать рукой в сторону Макавы, жестами показывая: «Там твои друзья, родной, иди туда, ничего не бойся, они тебя ждут». А затем…… В лучшем случае более короткими, известными только местным жителям тропами бросится мне наперерез, по дороге собрав вооруженную ватагу головорезов, или, в худшем, откопает зарытый где-нибудь неподалеку «бур» и шмальнет мне в спину, хотя еще неизвестно, какой из этих случаев лучший. Если у него не будет оружия и он побежит собирать ватагу, то тогда меня вряд ли убьют, живой я им буду интересней».
С этой мыслью Максим, проглотив очередной кусок, отложил еду и, нащупав в рюкзаке холодный, ребристый и достаточно увесистый шар, вытащил его наружу и положил рядом с собой, не выпуская из руки. Мягко катая ладонью по земле прохладный металл, Максим почувствовал дополнительную уверенность.
Это была «эфка», единственное оружие, оставленное ему командирами. Он прекрасно понимал, почему ему не оставили автомат. За каждую единицу огнестрельного оружия офицеры отвечали головой, и никто не рискнул бы подарить автомат «духам», а гранату оставили с определенной целью….
«Все правильно; если что, живым я им не дамся», – уверенно подумал Максим. И это была правда.
Он уже не боялся смерти, еще вчера утром он и представить себе не мог, что ее можно не бояться, а сегодня он уже точно знал, что в этом мире есть вещи и пострашнее.
Крепко сжав гранату правой рукой, левой Максим осторожно разогнул металлические усики и медленно, с застывшей ухмылкой на растрескавшихся губах, хладнокровно потянул за кольцо. Чека послушно вышла из запала.
