– задумался Волкодав.
Ой, непохоже. Скорее уж чья-нибудь шайка. Из тех, что предпочитают не грабить местный люд напрямую, а вынуждают платить как бы за охрану от чьих-то возможных набегов…До сих пор Волкодав полагал, что этим промышляли только островные сегваны, чьи морские дружины издавна наводили страх на жителей побережий.
Один из приспешников вожака, кудрявый, черноволосый молодой малый, вдруг стремительным движением выхватил из налучи снаряжённый к стрельбе лук: никто и ахнуть не успел, как свистнула над головами стрела. В двух десятках шагов взвился над травяной крышей землянки пёстрый рябой пух. Курица, пригвождённая меткой стрелой, беспомощно трепыхнулась и свесила головку, разинув окровавленный клюв.
– Оп-па!… – довольный выстрелом, расхохотался юноша. И обратился к стоявшей поблизости молодой женщине: – Ты! Сходи принеси!…
Волкодав про себя выругался. Мало ли что в жизни бывает, особенно в такой беззаконной стране, как этот Нарлак. Но уж женщин с ребятишками могли бы спрятать подальше. Знали ведь – приедут, да такие всё добры молодцы, что как бы не начали безобразничать. Нет уж. Подобные дела – они всё-таки для мужчин. Женщинам про них не потребно даже и знать…
Молодуха тем временем пугливо взбежала на крышу, не без труда раскачала и вытащила глубоко воткнувшуюся стрелу (Боевую, бронебойную… ишь ты! – сказал себе венн). Потом вернулась и протянула добычу стрелку, робея и стараясь держаться от него как можно дальше. Парень, широко улыбаясь, спрыгнул наземь, поймал женщину за запястье, притянул к себе и смачно поцеловал в губы. Не умея вырваться, она забилась в его руках точно как та несчастная пеструшка. Забытая курица шмякнулась наземь, широкая ладонь нашарила мягкую женскую грудь, горсть алчно сжалась… Волкодав заметил краем глаза, как дёрнулся матёрый с виду старший сын предводителя… Летмал?… жена небось!… – но в лицо мужику вмиг нацелились два длинных копья, и он, багровея, замер на месте. Вожак всадников и подручные от души веселились, наслаждаясь собственной властью.
– Отпустил бы женщину, парень, – по-нарлакски сказал Волкодав. – Ты ей не в радость.
К нему разом повернулись три головы в клёпаных шлемах. Скосил глаза даже тот, что держал плачущую молодуху. Деревенские тоже оглянулись, поражённые неожиданным вмешательством. Всадники действительно наезжали сюда отнюдь не впервой. И временами развлекались ещё веселее теперешнего. Но ни разу не получали отпора. При виде воина в кольчуге земледелец робеет. У него всё же сидит глубоко внутри запрет на убийство, он знает: отнятие жизни противно Богам, творящим урожай и приплод. Те, что приезжали, такой запрет в себе изжили давным-давно, если когда и был. И это некоторым образом чувствовалось в каждом их движении, в каждом слове. Умирать раньше времени никому не хотелось. Лучше уж потерпеть.
