А с чего же тогда – бедра, диета, салон?!
– Все пройдет, – мягко, по-матерински успокаивала меня Светка. – У тебя солнечный удар – помутнение ума. Помнишь, у Бунина?
– У Бунина молодой офицер встретил на пароходе женщину, провел с ней ночь, ну и влюбился – как ему кажется, на всю жизнь. А как на самом деле – неизвестно.
– На всю жизнь – это слишком. Тем более этот твой Валентин, ты же понимаешь, не совсем тот человек… Но многим, наверное, в этой жизни суждено пережить солнечные удары.
– То есть, попросту говоря, кратковременное безумие?
– Вот слушай, что я тебе расскажу. Помнишь, когда я жила еще в Москве…
– Конечно, помню! Ты жила в Москве, мы с тобой учились в одной группе в институте…
– Нет, это было уже после института. Ты уже вышла замуж, уехала в Англию. Одним словом, на дворе стоял девяносто четвертый год. Алка, ты не поймешь, что это были за времена! Зарплаты хватало на неделю. Муж пил, Янка маленькая. А я после работы – четыре раза в неделю на лекции, второе образование получать! Два года проучилась: бросать жалко, а продолжать – сил нет. И вдруг неожиданно одна добрая тетя устроила меня в банк на работу. Через месяц меня отправляют в командировку. В Чехию. В Прагу. У меня, помню, было такое настроение, как будто не в Прагу – а в рай… Командировка-то эта – ерунда, вроде курьерского выезда. Я все в первый же вечер уладила, впереди целых два свободных дня и деньги в кошельке огромадные – по тем, конечно, моим понятиям. И вот я иду по вестибюлю гостиницы, такая вся из себя, и вдруг вижу – в холле на диване сидит мужик. Ничего особенного, Алка! Русые волосики. Серенькие глазки. Но когда наши взгляды встретились, я вздрогнула.
Вздрогнула… и пошла дальше. Не так нас воспитывали, чтоб посреди гостиницы на шею вешаться мужикам… Он у лифта догнал меня, молча со мной на этаж поднялся. И в номер вошел. Но все молча, молча…
Представляешь, я только утром узнала, что он по-русски не говорит!
– А как же вы?..
– Молча! Но так мне никогда не было ни с кем! Такого понимания, близости, нежности – я не знаю, чего еще.
– И с Кириллом?
– Ни с кем! Все не то. А с ним… я ведь даже не знаю его имени, мы оба были как после удара.
– Ну ладно, он не говорил по-русски. А по-английски, по-испански, по-французски?
– Нет. По-чешски. Попробовали по-немецки, ничего не вышло. Я немецкий учила один семестр, потом в испанскую группу перевелась… Он ушел вечером следующего дня, на прощание поцеловал мне руку. И все. Все… Нет, не все! Перед отъездом он разыскал меня, я сидела в ресторане – завтракала. Разыскал и подарил духи. Ты знаешь, я ими никогда не пользовалась – храню до сих пор… Потом мне так его не хватало в Москве. И главное – привычный кошмар моей жизни стал вдруг для меня нестерпимым: муж пьет, дочка капризничает и болеет, на работе – завал, опыта нет. Я только тем и спасалась, что о нем вспоминала. И позвонить некуда, и искать бесполезно… Но понемножку остыла – вылечила свой солнечный удар.
