Вытянув губы, я легонько подул — струйка пара растаяла в воздухе. Я вспомнил белые башни Мемфиса, бескрайние голубые просторы Хапи, пирамиду, и радость охватила меня. Я еще не раз буду думать об этом, я буду читать и догадываться, как это было. Как много-много интересного впереди. Мы еще встретимся с тобой, древнеегипетский мальчик, мы еще приснимся друг другу. И, взмахнув портфелем, я побежал в школу.
Скользнув между крыш, выплыл желтый шар, его густые лучи хлынули в город — улица подернулась розовым сиянием. Закричали птицы, зашумели листья, блеснула паутина.
Здравствуй, бог солнца Ра!..
4
В школе уже было шумно. Громче всех стучали на втором этаже, где с давних времен поселились четвертые и пятые классы. Тетя Маруся, уборщица, покрикивая на ребят, протирала тряпкой люстры. Кругом стоял шум, гам, топот. Васька Соловьев положил на лопатки Сережку Чернова, но Сережка кричал, что его левая лопатка еще не касается пола, и несколько ребят, припав щеками к полу, проверяли. Чуть подальше яростно сцепились два головастых четвероклассника: один рыжеволосый, побагровев от натуги, давил подбородком в грудь соперника; а тот оттягивал его голову за волосы.
Как хорошо тут!..
— Перестаньте! — кричала тетя Маруся. — Перестаньте!
Но они еще крепче вцепились друг в друга. Победа, только победа!..
В классе тоже были ребята. Дежурная Настя Караваева вытирала доску. Колька Рябов с последней парты, подпрыгивая от нетерпения, лихорадочно списывал задачу. Женька Окунев диктовал ему, чтобы было быстрее:
— «Сколько было тонн в первом амбаре?»… Записал?.. Восемьдесят первую задачу решил? — крикнул он мне. — Какой ответ?
Прозвенел звонок на зарядку, потом начался первый урок — история.
Я сижу на третьей парте вместе с Павликом Сергеевым. Павлик вечно трясется, что его вызовут. Вечно учит и вечно трясется. Вот и сейчас — бормочет, бормочет, бормочет, а сам чуть не плачет. Его уже два раза по истории вызывали, а он все трясется. Он говорит, что его чаще других вызывают.
— «…Как жили крестьяне… Самое страшное для крестьянина… — Это все он бубнит. — Горе крестьянину… пришел чиновник… зерна нет… связан крестьянин…»
Отвечать на вопрос «Как жили крестьяне» вызвали Окунева, а уж Павлик загудел, затараторил:
— «…Как жили ремесленники… Столяр устает больше крестьянина… Ткач целый день сидит скорчившись… Сапожнику совсем плохо…»
Но сам Павлик считает, что хуже всех ему.
В классе скрип, шорохи; ребята притихли — первый урок, присматриваются… То слушают Окунева, то не слушают: Окунев всегда четверки получает — наверное, и сейчас получит.
