Трудно было переоценить эту находку. В один миг я закапал кровью все письмо, а под самым большим пятном у черепа аккуратно подписал: «Кровь Вадика».
Тихое умиротворение снизошло на меня. Я посмотрел на шкаф, потом на стол, подошел к дивану. Я прощался с вещами.
Диван был старый и всегда скрипел, когда на него садились. Мне хотелось еще раз услышать, как скрипит диван, и я сел на него. Несколько раз подряд я вставал и садился.
Очень скоро я пересмотрел в комнате все вещи, и мне стало грустно. Неужели больше ничего не осталось? Я заглянул под кровать — пусто… Некоторое время я стоял в нерешительности, потом повернулся и пошел на кухню — смотреть на рукомойник.
А родители? Мне захотелось, чтобы они еще сильнее почувствовали свою вину. Поэтому я вернулся в комнату со щеткой и стал подметать пол.
Наступил вечер. Пришел папа, и мы стали ужинать.
— Как у нас сегодня чисто, — сказал он. — Это ты подмел пол?
— Нет, — ответил я, — это не я.
Пусть никто не узнает, что это я подмел пол. И только через много лет догадаются, кто это сделал.
— Как это я сразу не сообразил, — заметил отец, — разве ты без напоминаний что-нибудь сделаешь!
Я знал, что он так скажет…
— А помнишь, папа, ту желтую чашку с голубыми васильками? Ты все искал ее. Помнишь? Это я ее разбил…
И папа поверил:
— Я так и предполагал. Вечно ты все ломаешь!
Я встал и пошел одеваться. В дверях показалась мама:
— Куда это ты собрался?
— Я сейчас… На минутку…
Торопливо достав завернутое в бумажку письмо, я положил его на край стола и выбежал.
Было уже совсем темно. Я притаился за сараем. В глубине двора сквозь голые ветки загадочно светились окна нашего дома. Наверное, они там уже прочли.
Внезапно распахнулась форточка.
— Вадик! — раздался тревожный голос мамы.
Я перестал дышать.
— Вадик! — крикнул отец.
«Поздно, слишком поздно», — мелькнуло у меня.
— Вадик! — еще громче крикнула мама.
— Иди домой! — неуверенно добавил отец.
— Вадик!! — хором крикнули они.
Жизнь догорала…
Я достал платок и зажал рот. План был прост — задохнуться. Это было очень трудно, так что время от времени я убирал платок и жадно вдыхал воздух.
Наконец форточка закрылась, и я спрятал платок.
Прошло еще минут десять. К моим страданиям стало примешиваться легкое беспокойство. В девять часов я обычно ложился спать. Пора было домой. Но как я мог? После такого письма! Вот если бы меня спасли…
Дверь в доме скрипнула, и в ночном сумраке выступили силуэты отца и матери. Оглядевшись по сторонам, они медленно обследовали весь двор, но упорно не замечали сарая. Я высунул из-за угла голову. Меня по-прежнему никто не замечал. Я вылез по пояс. Никакого результата! Папа забрался в противоположный угол двора и настойчиво обшаривал там кусты.
