Вперед, мушкетеры! | страница 26
Ну, а летом… Летом — сирень после дождя, лепестки подсолнуха, ромашки; летом роса и пыль на дороге, треск кузнечиков, гудение пчел, а вечером в освещенные окна стучатся бабочки.
Осень. Я посмотрел в окно: высоко в прозрачном воздухе дрожали прутья голых ветвей, с громким криком носились в небе птичьи стаи, все тесней прижималась к земле поблекшая трава, А потом придет зима, потом выпадет первый снег, самый белый, чистый, а за зимой весна и снова лето, снова зеленая трава, листья, вернутся птицы…
И тут я почувствовал, что вообще все люблю. Я люблю свой дом, свою школу, своих учителей, пусть побольше они задают уроков, пусть! Я буду читать, ходить в кино, гулять, я буду учиться. Ведь как это интересно — учиться. Сидеть за партой, делать уроки, писать контрольные и диктанты, исправлять плохие оценки, выбегать из класса на переменах, бояться родительских собраний. И ждать, ждать воскресенья.
А впереди еще шестой, седьмой, восьмой классы и дальше, дальше… Я стану ученым, я буду путешествовать, я все узнаю, все увижу, я… Я не знаю, что сделаю! И, закрыв дневник, я выбежал из дома.
Протяжно скрипнула калитка. Тяжело переваливаясь, с кошелкою в руках во двор вошла Дарья Петровна.
— Дарья Петровна! — улыбаясь, закричал я. — Здравствуйте!
Дарья Петровна остановилась и подозрительно посмотрела на меня, потом на дырку в заборе…
— Здравствуйте, Дарья Петровна! — еще громче крикнул я. — Здравствуйте!
— Здравствуй, здравствуй, — скороговоркой пропела Дарья Петровна и тоже улыбнулась.
Золотая лодка плыла к горизонту.
Причина поражения
На уроках истории учитель объяснял всегда с таким выражением, словно вся его жизнь прошла до нашей эры и теперь он вспоминает молодость.
«Охота на мамонтов была опасной… Потом все изменилось… С севера наступал лед… Стало холодно… Пришлось надеть звериную шкуру».
Одинаково легко передвигаясь в толще веков в любых направлениях, учитель как ни в чем не бывало мог сказать: «А теперь давайте вспомним Марафонскую битву», — вызывая этим вопросом всеобщее беспокойство…
Или сегодня, например:
— Восстание Спартака!.. Отвечать пойдет… Зонтиков!..
Зонтиков поднимается и застывает в глубокой печали.
— Неужели ты не помнишь, как проходило восстание? — искренне поражается учитель.
— Не помню, — качает головой Зонтиков.
Видно, что он и сам удивлен неожиданным провалом в памяти.
Удивление кончается двойкой.
— А ты учил? — усаживаясь, спрашивает Зонтиков своего соседа.
Бабкин молчит. Человеку, имеющему девять двоек за четверть, глупо задавать подобный вопрос.
