— Люсь, у тебя карандаш есть?
И Люся дает карандаш. Теперь она ничего не говорит, а только улыбается. Чего бы еще попросить?..
В косичках у Люси большой голубой бант. Выставив карандаш, я осторожно вожу им по шелковистой ленте — Люся не оборачивается, молчит. Павлик хитро посматривает то на меня, то на Люсю.
— К доске пойдет Гарин, — говорит Егор Степанович.
Ну почему, почему я вчера не выучил географию? Ведь я мог раньше сесть за уроки. А разве я не мог выучить вечером? А утром?.. Как быстро и легко бы я выучил утром, на свежую голову. Встал бы полседьмого… даже без двадцати!
Забыл, забыл, все забыл.
— В нашей огромной стране, — медленно начинаю я, — стране…
Что же дальше-то?..
— …огромной стране…
— А какие, Гарин, бывают равнины? — перебивает Егор Степанович.
— В нашей огромной стране очень много равнин…
— Так, — говорит Егор Степанович и задумчиво потирает руки. — Ну хорошо. Какие равнины называются плоскими?
— Плоскими… э… плоскими…
Павлик отчаянно шелестит страницами.
— Плоских равнин очень много в Западной Сибири, — сказал я и обвел указкой Западную Сибирь.
Егор Степанович усмехнулся, встал, прошелся по классу.
Ну почему, почему я не встал полседьмого?
Молча смотрю я на карту — части света, голубые полушария. И прямо передо мной Африка, Египет. Синей корявой змейкой течет, извиваясь, Нил. «Привет тебе, Хапи»…
— Ну что ж, — вздохнул Егор Степанович, — рассказывай то, что знаешь.
…Когда я кончил рассказывать, он подошел к журналу и, низко склонившись, покачал головой:
— Троечка, Гарин.
Хорошо еще, что не двойка. А дома не скажу, потом как-нибудь.
Зазвенел звонок, Егор Степанович записал на доске задание и, свернув карту, ушел в учительскую. Началась перемена.
— Выходите из класса! — кричали дежурные. — Выходите!
Кто выходил, кто не выходил — спорили, шумели. Петька Харлашкин стул схватил и поставил его посреди класса.
— Кто перепрыгнет?
Никто не прыгал.
— Боишься?! — крикнул мне Петька.
И все посмотрели на меня. Люся тоже.
— Кто боится? — закричал я. — Я боюсь?! — и, разбежавшись, прыгнул через стул и вместе со стулом с грохотом полетел к стенке.
Сначала я ударился об стол, потом о подоконник, и трах — в окно… Стекло треснуло.
Ребята вскрикнули и вдруг все разом смолкли. Обернувшись, я увидел Софью Семеновну, нашего завуча. Крепко поджав губы и прищурившись, она смотрела прямо на меня.
— Сколько раз говорилось, — медленно и спокойно начала Софья Семеновна, — сколько раз говорилось, что на переменах все отдыхают в коридоре… — И, вдохнув побольше воздуха, вдруг прокричала: — Что в классе остается только дежурный!..
