Кто-то постучал в дверь.
- Войдите, - отозвался Харкер.
Вошел грузный мужчина средних лет, цветущее лицо которого примечательно было встопорщенными черными усами. Снять шляпу он не счел необходимым, но манеры его были достаточно вежливы - на свой, грубоватый лад. Представившись сержантом Мюрреем, детективом, он допросил Элоизу.
Она сказала сержанту, что мужа беспокоили неудачи в живописи; что сегодня утром Дадли казался особенно подавленным; что после его ухода она обнаружила пропажу револьвера; что, опасаясь наихудшего, отправилась к нему в студию и прибыла как раз в тот момент, когда несчастный застрелился.
Детектив задал еще несколько вопросов ехидным, но не лишенным доброжелательности тоном. Она отвечала в целом правдиво, хотя кое о чем умолчала. Мюррей комментариев не делал, а потом и вовсе перенес внимание на Харкера.
Харкер, как оказалось, слышал выстрел, но был слишком поглощен работой и не отреагировал немедля. Затем его встревожила мысль о том, что шум, судя по всему, вызванный падением, донесся из студии Мори, и он поднялся наверх, чтобы выяснить причину. Он сообщил, что Мори в последнее время выглядел весьма обеспокоенным, но никогда не говорил ни о себе, ни о своих делах.
Мюррей покинул комнату и через несколько минут вернулся в сопровождении человека, которого отрекомендовал как "Байерли из Бюро".
- Вам следует пройти в участок, миссис Мори, - сказал Мюррей, сопроводив эти слова просительным жестом. - Байерли вам покажет, что делать. Просто отпечатки пальцев. Всего на несколько минут.
Элоиза покинула здание вместе с Байерли. Когда он, следуя вдоль трамвайной линии, свернул за угол, она предложила взять такси. Сыщик позвонил из аптеки на углу, и через несколько минут они уже поднимались по серым ступеням здания мэрии. Байерли провел Элоизу в дверь с табличкой "По делам о закладных" и предложил стул.
- Подождите здесь пару минут, - сказал он.
Время тянулось и тянулось. Полчаса. Час. Два часа.
Наконец дверь открылась, и вошел Мюррей; за ним следовали Байерли и приземистый толстяк с редкими прядями седых волос на обширной гладкой лысине. Байерли, подставляя толстяку стул, назвал его "шеф". Толстяк и Байерли сели напротив Элоизы, Мюррей устроился на столе.
- Вам есть что сказать? - небрежно осведомился Мюррей.
Брови ее приподнялись.
- Извините?
- Ну хорошо, - бесстрастно произнес Мюррей. - Элоиза Мори, вы арестованы за убийство мужа, и все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
