Элизабет даже и не надеялась больше уснуть. Вскочившая к ней на кровать собака испугала ее до смерти, к тому же, открыв глаза, она обнаружила перед собой Вудроу, на котором не было ничего, кроме...
Судорожно вздохнув, Элизабет встала с кровати и направилась в ванную. Она умыла горевшее лицо холодной водой и прижала к нему пушистое полотенце. Образ мужчины с обнаженным торсом так и стоял у нее перед глазами.
О боже, только и могла подумать Элизабет. Она судорожно перевела дыхание.
Он был таким... таким... мужественным. Широкие плечи, широкая, покрытая темными волосами, мускулистая грудь, сильные жилистые руки. Длинные мощные ноги и... трусы. Темно-синие боксерские трусы.
Обычно я сплю голым.
Элизабет застонала, вспомнив о том, что Вудроу сказал, и крепче прижала полотенце к лицу, стараясь не думать о том, что скрывали эти темно-синие трусы, точнее, шорты, как их назвал Вудроу. Я — взрослая женщина, строго напомнила она самой себе.
Кроме того, я - доктор! Как будто мне не известна анатомия мужчины. У меня было множество пациентов мужского пола. И с Тедом я была в близких отношениях больше двух лет.
Элизабет отодвинула от лица полотенце и, опершись о край раковины, взглянула на себя в зеркало. Щеки ее по-прежнему горели. А вот при виде обнаженного тела Теда у нее никогда не слабели колени.
Сделав глубокий вдох, Элизабет отложила полотенце.
- Это был шок, — сказала она своему отражению в зеркале.
Я открыла глаза, увидела Вудроу, стоящего в трусах возле моей кровати, и испытала шок. И не более того.
И хотя колени ее по-прежнему подгибалась, она отправилась в спальню одеваться и готовиться к встрече.
Понятно, что теперь она больше не уснет. Точно не уснет, потому что знает: в соседней комнате спит полуобнаженный Вудроу.
Вудроу помедлил перед входной дверью, затем все-таки взялся за ручку.
— Они — хорошие люди, — сказал он докторше, стараясь в последний момент создать в ее представлении положительные образы Эйса и Мэгги. — Они любят девочку как свою собственную.
Крепко сжав ремень перекинутой через плечо сумочки, она коротко ему кивнула.
— Я не сомневаюсь в этом, — ответила Элизабет. — И я очень благодарна им за ту заботу, которую они проявили по отношению к моей племяннице.
Однако Вудроу так и не понял, означает ли это, что она даст согласие на опекунство.
Вздохнув, он широко распахнул дверь и жестом пригласил ее проследовать за ним в дом.
— Мы пришли, — громко провозгласил он.
Из двери кабинета вышел Эйс. Он выглядел так, будто не спал много дней, — с покрасневшими глазами, с двухдневной щетиной на подбородке. Он направился к ним и, подойдя, протянул руку Элизабет.
