— Нашего пахана рассматриваешь? — хмыкнул Морда и ожесточенно почесал под мышкой. — На что это он Хорька фалует?
Калик сидел под окном и, доверительно наклонившись, что-то говорил низкорослому зэку, острые, мелкие черты которого действительно делали его похожим на отвратительного грызуна. Грызун завороженно слушал и чуть заметно кивал. Бессмысленный взгляд, идиотски приоткрытый рот… Вид у него был жуткий.
— У Хорька крыша течет. Настоящий бельмондо[44]. Иначе ему бы за два мокряка в натуре зеленкой лоб намазали[45]…
Морда глубоко затянулся и окурил едким дымом лоснящееся тело.
— Блядь, искусали всего! Вшей хоть прожарками немного гробим, а клопов вообще не переведешь! А тебя сильно нагрызли?
— Да нет, — рассеянно отозвался Волк. Он вообще не почувствовал присутствия насекомых.
— Гля, везет! Видно, кровь такая…
Звенел ведром Машка, громко командовал им Верка.
Волк впился взглядом в шевелящиеся губы Калика. Верхняя то и дело вытягивалась хоботком, нижняя попеременно отквашивалась и подбиралась, будто подхватывая невидимую жвачку. Боец специальной разведки умеет читать таким образом даже иностранную речь.
"Завтра… Дуболома… заделаешь… Заточи… весло…[46]"
— Совсем ни хера не соображает: под блатного работает, думает, что его вот-вот коронуют! — рассмеялся Морда.
"Я… базар… отвлеку… ты… быстро… бочину… или… шею…"
— Потому пахана слушает, что он скажет, то Хорек и делает.
"Справка… ничего… не… сделают… Зато… потом… сразу… покрестим…[47]"
— Ну, с психа спроса нет, а с Калика? Хорек по жизни дурак, как его руками дела делать? Все равно что с чушкарем из одной миски хавать. Если ты настоящий пахан, то себя марать не должен. Я знаешь как таких мудозвонов не терплю, зубами грызть готов!
Грызун послушно кивнул и исчез. Калик полез за сигаретой.
— С чего ты так? — поинтересовался Расписной.
— Из-за брата младшего. Молодой, знаешь, — в поле ветер, в жопе дым… Один хер из малолетки откинулся[48], ребятня вокруг него и скучковалась — как же, зону топтал! А у него передних зубов нету, говорит — авторитетным пацанам доминошкой выбивают, вроде как знак доблести… Мой и подписался! Тот ему сам два зуба выставил — теперь, говорит, ты самый правильный пацан в квартале. Ну братуха и гарцевал… Только они-то, дураки, не знали, что это вафлерский знак! А через полгода братан ларек бомбанул и загремел на два года. Тут-то и узнал, что это значит!
— Чего ж ты родной душе не подсказал?
— Не было меня тогда. Я через полтора года объявился, чего сделаешь, поздно уже… Ну тому гаду пику засунул, а моему не легче!
