В тот день Васька Соболь поспорил с Вовкой Японцем и Зундой Косым на тридцатку, что нырнет головкой с высокого откоса Бернера и продержится под водой больше, чем рыжий Джуня. Яшка Вумница перебил руки спорящих, и Васька прыгнул… В красивом полете он успел дважды крикнуть по-тарзаньи, и плавно вошел в воду.
Вумница начал отсчет времени, а мы не сводили глаз с мутных вод Бернера.
— Сто один, сто два, сто три… — считал Вумница.
— Во дает! Ну и Соболь! — кричал Ленька Махно, шлепая себя от восторга по голым ягодицам (он всегда купался «в натуральном виде»).
— Сто двадцать девять, сто тридцать…
Вдруг послышались всхлипывания Витьки Пузи — младшего брата Соболя. Яшка Вумница перестал считать. Мы продолжали смотреть на воду, но Васька не появлялся.
Джуня разбежался и прыгнул в Бернер. Вскоре он появился над водой и, разведя руки в стороны, отплевываясь, прокричал:
— Нема его!
Джуня, набрав воздух, снова нырнул, и вдруг над водой показалась рука, хватающая пустоту, затем голова Васьки Соболя с перекошенным раскрытым ртом и выпученными глазами… Он, очевидно, что-то кричал, но голоса его не было слышно. Вода вокруг Васьки окрасилась в красный цвет. Вынырнувший на поверхность воды Джуня бросился к Соболю и помог ему добраться до берега.
Крики «Ура!» угасли в зародыше.
Васька лежал на скользком глинистом берегу Бернера, тяжело хватая ртом воздух. Тело его содрогалось от дрожи, по исцарапанному лицу, из разодранных ушей тонкими струйками текла кровь, разливаясь по мокрому телу…
— Чуть Богу душу не отдал… Какой идиот бросил сюда кровать?
— Кровать?.. Какую кровать? — заикаясь спросил Вовка Японец.
— Я попал головой в спинку от кровати… Туда проскочил… А обратно — прутья не пускают… — медленно проговорил Васька Соболь.
Разорвав майку на полосы, рыжий Джуня перевязал Соболя. И вдруг послышался заливистый смех Витьки Пузи — младшего брата Васьки.
И тогда рассмеялись все, глядя на перевязанную улыбающуюся Васькину голову…
* * *
Однажды утром у дворовой колонки стояли Миша Мирсаков и старик Ольшанский. Рядом стояли пустые ведра. Дворник Митрофан, обливаясь потом и страшно матюкаясь, нажимал на ручку насоса, но вода из крана не шла.
— Нема зацепки… Проскакует, твою мать…
В это время по двору проходил управдом.
— Товарищ Холоденко, можно вас сюда на пару слов? — окликнул его Мирсаков.
— Ой, я уже все знаю!.. Когда вы только идете туда, так я уже иду обратно… — махнув рукой, сказал Холоденко.
— Так почему же вы не пришлете слесаря? — спросил Миша Мирсаков, — ведь пить нет.
