Это был первый раз, когда идею для фильма вы изложили на бумаге?
Да. Не знаю, сколько там было страниц, но это был не обычный сценарий. Скорее некая конструкция — из картиночек, набросков, стихов. Я все время спрашивал у моего друга Чарли Уильямса: «Это что у меня — экспериментальное кино?» А он повторял: «Да, Дэвид, экспериментальное!» — знаете, таким тоном, будто с недоумком разговаривал. Плюс я приложил к заявке «Алфавит».
Я жил в Филадельфии, женился на Пегги, у нас родилась дочка Дженнифер. И мы жили в доме аж из двенадцати комнат! Три этажа, тридцать семь окон, и огромных! Бывший особняк. С огромным подвалом и каминами, которые можно было топить углем. Высокие потолки, лестницы спереди и сзади. Главная спальня была восемь на восемь метров. И эти хоромы стоили мне три с половиной тысячи долларов. За целый дом! Можете себе представить, что там был за район!
Местность была характерная — фабрики, копоть, рельсы, закусочные, странные типы и очень темные вечера. У тамошних персонажей на лбу написаны сценарии, я видел там очень колоритные детали — пластиковые занавески, которые заклеены пластырем, разбитые окна, заткнутые тряпьем. Маленькая девочка умоляет папу пойти домой, а он так и сидит на тротуаре, парни выбрасывают кого-то из машины, которая уже тронулась с места. Все, что душе угодно.
Мы бедно жили, а город был пропитан страхом. Ребенка могли застрелить прямо на улице, и контур его тела, обведенный мелом, оставался на тротуаре еще дней пять. Нас дважды грабили, один раз стреляли в окно, а другой — украли машину. Первый раз дом взломали на третий день после того, как мы туда переехали, но у меня был меч — отец Пегги подарил. Не знаю, какой он был эпохи, но держал я его под кроватью. И тут я просыпаюсь, вижу лицо Пегги в сантиметре от моего, с выражением такого ужаса, который, надеюсь, я больше не увижу на человеческом лице никогда. «В доме кто-то есть!» Я подскочил, натянул майку задом наперед, схватил этот меч и начал орать: «Убирайтесь отсюда к чертовой матери!» А потом выбежал на лестницу с мечом наперевес, продолжая орать. Грабители оторопели, потому что ведь этот дом так долго пустовал и они привыкли в него лазить. До них дошло, что кто-то тут теперь поселился, и они убежали. Проблема решилась сама собой. Соседей я, конечно, разбудил своим ором, но они наверняка подумали, что это я выгоняю из дома Пегги!
Я говорю людям: от внешней угрозы нас тогда защищали только эти кирпичи. Но с тем же успехом они могли быть картонными. Это постоянное ощущение крайней степени опасности... и страх был очень силен. Кругом насилие, ненависть и разруха. Но этот город оказал самое большое влияние на всю мою жизнь. И случилось это в нужное время. Происходившее вокруг пугало меня, более того — возбуждало.
