«Ты можешь прекрасно навредить и при этом находиться вдали от своей жертвы, мой друг».
Джей послушался голоса. Он выпрямился и сжал руль. Возбуждение и мрачное предчувствие боролись внутри него.
— Взрывчатка? Я ничего не знаю о взрывчатых веществах.
«Я помогу тебе».
Джей улыбнулся и вытер слезы.
— Да, ты поможешь, — прошептал он. — Да, ты поможешь.
То, как Равин указывала ему дорогу, было похоже на издевательство. Она сидела на пассажирском сиденье, глаза были зажмурены, руки сложены в «замок», суставы пальцев побелели от напряжения. Стоило ей сказать фразу вроде «Поверни направо на следующем знаке» или «Нужно немного увеличить скорость, иначе придется ждать, пока проедет поезд», и уже через несколько секунд после того, как «мустанг» переезжал через железнодорожный переезд, шлагбаумы опускались, чтобы пропустить поезд.
Вскоре после этого она сказала:
— Притормози, впереди на дороге коп.
Когда они беспрепятственно проехали мимо патрульной машины на скорости чуть ниже предельно допустимой, Ник сказал:
— Когда ты собираешься…
Равин, как дорожный патрульный, подняла левую руку и практически заставила его замолчать.
Она указала ему дорогу в район среднего класса и посоветовала остановиться перед кирпичным домом с белой обшивкой. Черный грузовик был припаркован у подъездной аллеи. Ник еще не успел выключить зажигание, как Равин уже резко открыла дверь и выскочила из машины.
Он не знал, зачем они здесь и во что втягивала его эта девушка, но он должен был довериться ей, поэтому пошел за ней и догнал как раз у двери. Ник ожидал, что Равин постучит, но вместо этого она повернула дверную ручку. Заперто.
— Ты действительно думаешь, что стоит… — начал Ник.
Но девушка снова заставила его замолчать, и Лазитер спросил себя, удастся ли ему сегодня закончить хотя бы одно предложение. Он открыл было рот, чтобы попытаться еще раз, но замолчал, услышав крик, доносившийся из дома. Кричал ребенок.
Равин решительно дернула ручку. И хотя Ник был уверен, что здесь заперто, на этот раз дверь открылась. Не зная, что еще делать, он прошел за ней внутрь.
В гостиной было уютно и чисто — ничего подозрительного. Но детский плач слышался по-прежнему, он стал даже громче. В комнату вошел мужчина с вырывающимся и плачущим мальчиком на руках.
— Какого хрена вы здесь делаете? — спросил он.
Ему было не больше тридцати лет, короткие волосы выглядели ухоженными, усы были аккуратно подстрижены.
— Отпусти ребенка, — сказала Равин.
