Один за другим каждый член общины сделал шаг вперед и прикоснулся пламенем своей конусообразной пурпурной свечи к свече Ваноры. Пурпур символизировал силу призываемых духов и связь пришедших душ.
Когда все снова стали в круг, ведьмы закрыли глаза и, прислушиваясь, принялись ждать. Ветер утих, и Равин слышала вокруг звуки леса: шорох — наверное, шаги маленького животного, журчание протекающего недалеко ручейка, крик совы. Равин думала о Сорине, молясь, чтобы ее сестра появилась.
— Мы заклинаем тебя, — продолжала Ванора, — Богиня умерших духов, покажи нам сейчас тех, кого нет в живых. Тех, кто хочет, чтобы его увидели.
Равин открыла глаза и уставилась на дым от медного котелка. Она смотрела, как движется пар, который, казалось, приобретал какие-то формы и образовывал нечто иное. Девушка затаила дыхание, про себя желая, чтобы появилось лицо Сорины.
Она была до того сосредоточена на этом желании, что сначала не заметила, как затихло все вокруг. Затем запах серы наполнил воздух и, казалось, земля задрожала под ногами. А дым от котелка снова стал всего лишь дымом.
Что произошло? Сердце Равин заколотилось сильнее, она и остальные члены общины подняли головы и огляделись вокруг. Из-за деревьев к ним приближалась фигура в капюшоне.
Призрак быстро подошел, и сердце Равин лихорадочно забилось. Это не был дух, которого они хотели вызвать. В нем было что-то зловещее, она это почувствовала. Напряжение в теле усилилось, и Равин посмотрела на Ванору, ища у нее поддержки.
На лице верховной жрицы отразилось отвращение… Она узнала его? Это был кто-то — что-то, — с кем она была знакома!
Равин устремила взгляд на фигуру, которая теперь уже стояла возле котелка. От ее шагов листья закружились сильнее и появился черный пепел, маленькими частичками парящий в воздухе и опускающийся на землю. Равин почувствовала, что в этом черном пепле присутствовало зло. Она не могла сказать, как это поняла, — просто знала.
Голова непрошеного гостя была опущена, затем он поднял ее и откинул капюшон. Ком образовался в горле Равин. Кейни! Он подержал руку над паром от котла, и Равин почувствовала запах обожженного тела.
Кейни скривился, но руку не убрал. Через несколько секунд он опустил ее. Кожа на руке сильно покраснела, в некоторых местах стала почти черной, сморщенной и начала покрываться волдырями. Вне всяких сомнений, это было мучительно больно.
Улыбнувшись, Кейни провел рукой в воздухе. Сразу после этого движения кожа стала такой же, как прежде, — ожоги исчезли. Ропот толпы нарушил удручающую тишину.
