Кстати, насколько благороднее звучит Ад, нежели Отстойник. Или просто короче? Лень моя — то еще мерило эстетики.
— Интересно, а не мог ли Алонсо врать?
— Не думаю. Конечно, я не мог погрузиться в его мысли и сосканировать их с такой четкостью, как то существо — у него это расовая особенность. Но аура нешуточного страха вокруг него — ее разглядел бы и слепой.
— А у тебя какие еще расовые особенности, чтоб я больше не удивлялся?
— Простите?
— Ну, помимо мерцания, пацифизма и выдающейся трудоголии. Брось, Эл. Стоит жара в девяносто градусов, а ты не потеешь и щуриться забыл, зато зрачки у тебя рефлексируют. Если смотреть периферическим зрением, которое не обманешь, ты вдвое больше, чем хочешь казаться. Блин, парень, ты хоть дышать не забывай, даже когда думаешь, что на тебя не смотрят!
Что–то разобрало меня не на шутку. Ну, правда же — достал! Союз, в моем ущербном представлении, основан прежде всего на взаимном доверии. А о каком доверии идет речь, когда выясняется, что твой союзник — вовсе и не тот, кем выглядит?
Эл нахохлился. У парня выдающийся талант — при таких габаритах выглядеть жалобно.
— Я всегда дышу, — буркнул он обиженно. — Просто это не очень видно. Дышат, кстати, почти все… даже немертвые.
— В каком смысле — немертвые? А мы тогда какие?
— Мы живые. А немертвые — это мертвые, которые уже…
— Ты не грузи. Ты на вопрос отвечай.
Или уж вскрывайся и выходи на смертный бой, чудо–юдо. Лапки свои я независимо заправил в карманы жилета. В таком виде и выглядишь достаточно строго, и небольшая шоковая гранатка как раз хорошо в руку ложится. Пистолет пока еще выдернешь! А этой каверзы, есть надежда, Хранитель не предвидит.
Эл испустил протяжный вздох.
— Мистер Мейсон, разве я когда–нибудь говорил, что я человек? Конечно, нет. С какой стати в Отстойнике заправлять людям? У нас свои… популяции. Что я умею еще? Немного владею магией — но самой простой.
— Боевой?
— Гм, — Эл чуть меч не упустил, до того озадачился. — А какие критерии у боевой магии? Ну, конечно, ее можно применить в бою… Как и все, что есть у вас. Человека можно убить даже вафельным рожком, представляете?
Очень даже представляю. А бананом — тремя способами. Человек — штука непрочная.
— Дальше. Пойми, Эл, эта игра кажется мне все более бесконтрольной. Надо же мне прикинуть, на какие ресурсы мы можем опереться. И чего ждать от встречных.
— Понимаю, — опять душераздирающий вздох, которым меня чуть с ног не сбило. — Но если углубляться в рассказ о магии, мы потратим очень много времени. Она очень разная, и там, у нас — в широком обиходе. Еще… я несколько превосхожу человека по большинству физических параметров. Ну, скажем так, довольно сильно превосхожу. Вижу ауры. Вижу в темноте. Умею корректировать биотоки…
