— На втором этаже остановился, — пискнул униженный Эл и пошел вовсе пунцовыми пятнами. — Глупая женщина, я же тебе пытаюсь помочь!
Занятно повидать человека, способного цветом лица вызвать мысли о кетчупе. Кстати, о кетчупе — без поллитра данной субстанции не разобраться.
— Кому сосиску?
— Парочку, — отметился фон. — Айрин, сестренка, среди этих роскошных черных волос нет, часом, шпильки?
— Есть.
— Вскрой этот гроб, а?
— Не умею.
— А на хрена тогда шпильку носишь?
— Я, право, не хотел бы обременять… — завелся Эл, хотя глаза его при упоминании сосисок заблестели. — Если не трудно, без белого… Майонеза?
— Усек. Мисс Ким?… Ладно, понял, тебе сосиску прописываю как врач. Итого… — итого до фига. Я снял с полки большой декоративный поднос. У Билли открыт для меня кредит, и сегодня Билли об этом узнает. И пожалеет. Ну и правильно. Зато ему никто на голову не выливает историю об адских тварях. Если по итогам допроса всплывет, что это съемки скрытой камерой, психологический тест или следствие прошлонедельной обкурки, то хотя бы понятно, как поступать: соответственно бить морды Элу, Айрин и съемочной группе, бить морды Элу, Айрин и набежавшим санитарам, либо же бить морду фону, который клялся Брахмапутрой (???), что трава так, чисто для хихи. А вот если история имеет корни несколько более реальные, и мне придется в корне изменять свой взгляд на теологию — как бы чего не вышло. Очень не люблю, когда из–под ног уваливается почва, будь то земля, палуба или мировые устои. Болтаясь над образовавшейся пропастью, я жутко нефотогеничен и, по слухам, грубо ругаюсь.
Спокойно, Мейсон. Не заводись… раньше времени.
Обстановка за дверью практически не изменилась. Печальный кекс на углу топтался как прибитый. У крыльца с хрипением поднимался на четвереньки Хуан–Карлос. Я рефлекторно крутнулся на пятке и влепил тапочку ему в кочан. Тюк. И второй тюк — головой о крыльцо. Не везет ему сегодня. Пистолет лежал с другой стороны крыльца, весь какой–то, как это ныне модно, пластиковый. Надо прибрать от греха. Будет хорошо смотреться с теми браслетами.
Билли расположился прямо перед крыльцом, трусовато поглядывая на битого соседа. Я вручил ему поднос.
— Побольше всяких. У нас гости.
— Ага, видел. С утра японка пришла, такая сисястая, да?
Да.
— Познакомить?
— Шутишь, приятель! Кто я? Я продаю сосиски. А она, мужик — ну, она крутая! Ты, твою мать, ее байк видел?
Сколько можно просить его не поминать всуе мою старенькую маму? Тоже, что ли, в ухо дать? Так добавит в кетчуп пургена, будешь потом страдать ни за что. А байка я не видел. У Айрин еще и мотоцикл есть. Она и правда крутая. А я даже сосисок не продаю.
